«Как можно прожить на 200 рублей, скажите?»

Нищенские пенсии вынуждают минчан торговать в подземных переходах.

Власти придумывают новые методы борьбы с нелегальными торговцами в столичных переходах. В бойких подземельях на улице Якуба Коласа и на пересечении улиц Хоружей и Куйбышева хотят поставить видеокамеры, а места закрепить на легальными продавцами. Tut.by посмотрел, чем живут подземные переходы и почему торговцы, несмотря на налоговую и милицию, все равно сюда идут.

Пионы, да и другие белорусские садовые цветы, у легальных цветочников сегодня отыскать почти невозможно.

Администрации районов Минска думают над тем, как победить нелегальную торговлю. Говорят не только о том, что надо развесить в переходах камеры, но и хотят внести изменения в законодательство, чтобы можно было конфисковывать товар и незаконно полученных доход. Мол, сегодня штраф в три базовых людей не останавливает. Кто же эти люди, которые торгуют в переходах?

Валентина Ивановна: «Езжу из Брестской области на электричке»

Валентина Ивановна — хрупкая пожилая женщина со слабым голосом. Когда мы, с камерой и диктофоном, к ней подходим, испуганно пригибается.

— Первый раз сюда приехала, и, наверное, больше не поеду, — уверяет.

Валентине Ивановне — 80, она продает пионы и мелкие гвоздики с корешками.

— То, что выросло на участке, продаю, — рассказывает. — Вообще, мне все это тяжело, не могу работать на огороде. Я недавно выписалась из больницы, после операции, сижу без копейки, а до пенсии еще далеко. Я не из Минска, езжу из Брестской области на электричке. Три часа сегодня ехала.

— Почем укропчик? — спрашивает прохожая.

У Валентины Ивановны пучок укропа — 50 копеек, осталось два последних. Кустик гвоздики, которую можно высадить на участке — 2 рубля 50 копеек. Говорит, поставят в переходе видеокамеры или нет — ей все равно:

— Думаю, что и так ездить больше не буду.

Лариса: «Чтобы заглушить грусть, выращиваю цветы»

В переходе под площадью Якуба Коласа сегодня особенно многолюдно. Прохожие бегут по своим делам и нет-нет, да останавливаются то у одного, то у другого продавца.

Лариса, еще одна пенсионерка, выставила комнатные растения в небольших горшочках на лестнице из перехода. Все по 2 рубля.

— Я суккуленты люблю и развожу их. У меня две лоджии — там и выращиваю. Знаете, вы обо мне не пишите особенно, потому что это грустная история. Я одинокий человек — нет ни детей, ни внуков. Чтобы заглушить грусть, выращиваю цветы. Я верующий человек и, прежде чем стать на молитву, бегу к своим растениям.

Любовью к этому виду растений она делится и с покупателями. А что? Цветы неприхотливые.

— Они очень мало ухода требуют, часто поливать не надо. Надо только, чтобы почва была нежирная для них.

Нина: «Чем мы хуже музыкантов?»

Бойкая Нина сама заговаривает с нами. Нине 67, она расстелила в переходе покрывало и продает детские трусики. Вообще она продавец лотереи, но сейчас отпуск и есть время на другую работу. Говорит, пенсия очень маленькая, а значит, не может себе позволить отдохнуть.

— Да я всегда как сова жила, сама по себе. У нас с детства ничего не было, тяжелая жизнь. Я поэтому и такая эмоциональная, раздражаюсь легко.

— Сколько у вас стоят эти трусики? — спрашивает пара с ребенком.

— По 3 рубля, милые. Только эти на вашего ребенка маленькие будут, другие возьмите, — женщина указывает на нужные.

Покупатели раздумывают, а потом берут.

— Просто у нас весь город закрыли от торгашества, — продолжает Нина. — А куда таким, как я, деваться? На Якуба Коласа! Кто тут торгует? Те, у кого пенсии не хватает. Я 40 лет отработала водителем трамвая, всю жизнь. А у меня пенсия 240 рублей. И сын. А разве можно прожить на 2 миллиона, скажите? Вот милиция гоняет — все собирают вещи, прячутся, а потом возвращаются и опять. Что гоняют — это я понимаю, такая у них работа.

— А как относитесь к тому, что тут поставят камеры видеонаблюдения?

— Ну пусть ставят, тогда придется сюда не ходить. А вообще, что я вам хочу сказать? Вун плакат, музыкальная схема города. Музыкантам дали разрешение выступать без поборов, а они все равно играют и деньги собирают! А чем мы хуже музыкантов? Да и вообще: шумные они! Вон покупатель спрашивает лотерею — продавец его не слышит из-за музыки! Я считаю, музыкантам тут не место.

— Пускай играют, женщина! Вы что? — вмешивается в разговор рассерженная прохожая. — Они же никому не мешают, это искусство!

— А деньги какое право они имеют собирать? — не унимается продавец детского белья.

— А вам на торговлю дали разрешение? Деревня!

— Тоже мне городская!

Потасовки, впрочем, не произошло. И продавец, и покупательница расходятся, но остаются каждая при своем.

Цыганка Тамара: «Нас на работу не берут»

Цыганка Тамара продает одеяла. Она рассказывает, что больше ей деться некуда. В свое время окончила всего пять классов.

— Читать, считать научилась и все. Мы необразованные, нас на работу никто не берет. Вот и продаем. Почему тут? Налоги потому что большие, за место на рынке надо платить. Гоняют нас тут каждый день. Убегаем.

— Бывает, что и образование есть, и вакансия есть, а цыганка приходит на собеседование — и ей сразу говорят, что вакансии нет, — расскажет нам позже еще одна продавщица, Елена.

Бывший инженер: «Чем-то надо заниматься»

Пожилой мужчина продает попугаев: волнистые и неразлучники. Говорит, что разводит их сам, дома. Он любит живность, но в квартире особо не разгонишься.

— Я работал инженером, но сейчас мне 85 лет, и нечем заплатить за квартиру. Пенсия — миллион триста старыми. Чем-то надо заниматься. Выращиваю попугаев. Но такое дело: парочка попугаев у тебя, или три — какая-то птица умирает, какая-то улетает. Непростое это дело.

Товар у мужчины особенный — тут за покупкой надо с клеткой приходить. Поэтому в основном покупатели останавливаются, чтобы выяснить, сколько стоит.

— Я старых попугаев не продаю, продаю молодых — чтобы люди могли их еще говорить научить, — мужчина знает несколько секретов разговорчивости пернатых, — Покупателей не обманываю. Раз обманешь — он потом придет к тебе и все выскажет, зачем же это.

В Ждановичи продавать попугайчиков собеседник не ездит — говорит, что там высокая плата за место, а он может и просто так простоять, без продаж. Да и далеко — в его 85 сложно на рынок на целый день выбираться.

— Камеры установят? Ну и что. Смысл? Эта бабушка ромашку продаст, хоть и пять камер будет установлено. Молодежь — нет, а пенсионерам что уже терять.

Анна Николаевна: «За 25 лет на цветах заработали сто тысяч, а потом деньги пропали»

У еще одной торговки, назовем ее Анна Николаевна, цветы из собственного сада и долгая история, связанная с таким доходом:

— Я уже лет 40 занимаюсь цветами. Когда покупали машину, квартиру строили — долгов было много. Я посадила сначала 20 луковиц тюльпанов, потому что больше у меня денег не было. А потом и гладиолусов дали — несколько «деток». Развела много цветов, так что потом уже не знала, куда эти луковицы девать. Все время сажала, сажала. Я выращивала цветы, муж возил на Комаровку, мама продавала. Сама в советские годы я не могла продавать цветы — работала в институте, тогда было стыдно еще и торговать. За 25 лет мы заработали 100 тысяч рублей на цветах, складывали на книжку. А потом все эти деньги пропали… Сейчас продаю просто так, чтобы копейку заработать хоть какую.

Анна Николаевна считает, что торговать в переходах «тряпками», и правда, нельзя. А цветы — васильки, ромашки, пионы — другое дело.

— Пенсионерам стоит разрешить продавать свои цветы, которые они сами вырастили. Но могу сказать, что сейчас и милиция стала более лояльной к нам. А было по-всякому. Помню, в 80-е еще, мы с мамой приехали продавать тюльпаны — на день Победы. Маму забрала милиция, хоть она и показывала удостоверение о том, что она из семьи пострадавших. У нее муж погиб на войне, мой отец. Все равно два часа ее мучили, составляли протоколы какие-то… А в девяностые, помню, продавала на «Востоке» гладиолусы. Три букетика! Удирала от милиции — а они за мной. Я на пятый этаж на лифте поднялась, а они по ступенькам. Догнали, гладиолусы сломали и выбросили в мусорку. Я считаю, что это все неправильно.

Анна Николаевна удивляется: почему же не сделать специальные точки в городе, где можно будет продавать цветы, которые сам вырастил.

— Помню, раньше там, где кинотеатр «Центральный», был рыночек с такими цветами. Люди могли прийти и выбрать себе букетики. Почему у нас преследуют людей, которые торгуют своими цветами? А где же людям тогда их покупать? Конечно, не перепродажу, а то, что вырастил сам, надо разрешить, — считает женщина.

«Пусть бы организовали место для пенсионеров»

В цветочном киоске в переходе на Якуба Коласа нелегальных продавцов цветов считают конкурентами. Правда, васильков, например, там не купишь.

— Конечно, если бы не нелегалы, человек бы и у нас цветок купил, — говорят в киоске. — Но вообще эти бабушки тут не переводятся. Их гоняют, а они все равно стоят. Бывает, нагло ругаются с милиционерами, чуть не проклинают их. За места чуть не дерутся друг с другом. Толкаются: кто-то дальше свою клееночку выставил, кто-то отодвинул. Милиционеры предлагают им на Комаровку идти, говорят, там для них есть бесплатные места, но они не идут, потому что проходимость больше. А цветы у бабушек — атомные! Они нынче продавали пионы по 5 рублей за штуку.

Пионов по 5 рублей за штуку мы в тот день в переходе на Якуба Коласа не видели. Только по рублю.

А что с бесплатными местами на Комаровке? На рынке журналистам объяснили: безвозмездные места для пенсионеров и инвалидов и правда есть, сегодня Комаровка может принять до 20 таких торговцев. Если вырастил сельхозпродукцию на своем участке, приходи со справкой из сельского совета — есть возможность до 20 килограммов в день продавать. Но на цветы это право почему-то не распространяется. Продавец, который сам вырастил декоративные растения, может арендовать место на Комаровке — сегодня это обойдется в 7 рублей 64 копейки.

Пожилой мужчина в переходе на пересечении Хоружей и Куйбышева продает ромашки — по 20 или 30 копеек штуку. Говорит:

— Какая Комаровка? Кто туда пойдет специально за цветами, которые покупают случайно, на ходу? Камеры поставить на нас хотят? Я к этому отношусь отрицательно. Пускай создают условия такие, чтобы было удобно для людей. Пускай бы организовали место где-то для пенсионеров — там, где люди ходят. Тут, в переходе, тоже очень слабая торговля, но хоть какую-то копейку выручишь.

Мужчина рассказывает, что работал всю жизнь тяжело — строил заводы в Минске.

— Вы думаете, мы сюда от безделья приходим? Так послушайте: пенсия у нас дохленькая, с нее мы вынуждены заплатить за квартиру. У меня ишемическая болезнь сердца, гипертония, слух ослаблен — нужны лекарства. У жены сахарный диабет, один укол в глаз — полтора миллиона старыми. Не говоря уже о таблетках, которые ей нужны.

Светлана: «Мне наших женщин жалко, вот и вяжу необычню одежду»

Светлана Яцевич-Подливальчева своих имени и фамилии не скрывает. Она ремесленник, оформлена официально. В наводненном людьми переходе на Куйбышева-Хоружей женщина невозмутимо вяжет.

— Честно говоря, милиция меня особо здесь не трогает, больше вяжутся к цыганам. Видят: сидит-плетет, бедная — ну и пусть сидит-плетет (смеется). Это мое хобби. Мне наших женщин жалко. Конформизм — признак нашего поколения советского. Они же все равно будут ходить стадом, одинаковые, хоть славянки и самые красивые. Вот я и вяжу необычную одежду.

Ремесленница сетует, что в городе нет нормального места для ремесленников.

— Появилась пешеходка на Карла Маркса — можно было там, а сейчас и там никак. Если какое-то крупное мероприятие возле Дворца спорта — можно там. Но это ж регистрироваться надо чуть ли не за полгода! Возле Ратуши — какие-то заявки на все лето. Ну что за бред? Почему я кому-то что-то обязана, а не могу на определенное место, когда есть настроение, прийти?

Светлана разводит руками:

— Почему не сделать где-то в центре простейшие навесы, не стилизовать их под белорусский арт-рынок, чтобы каждый турист знал, где искать товары ручной работы? Тут, в переходе, часто дядьку одного вижу. Может, он и выпивоха, но боженькой поцелованный. Он из дерева что-то делает, рамки, картины. Скитается вот по переходам. Ну, а что? На выставке-ярмарке надо за место заплатить 1,5 ляма за два дня. И неизвестно, окупится или нет. Я просто знаю многих рукастых людей, которые туда не идут. А на свободное место пошли бы. Так в крупных нормальных городах делают. Я в интернет каждый раз залажу с мыслью: ну что, может все-таки уже открыли площадку какую-то?