Как кошак по кличке «Большое мяукало» решил царствовать пожизненно

А голоса для него «считала» большая начальница – Мымртошина.

(Пятьдесят шестая глава из романа в фельетонах «Бобруйск и его жЫвотные, или Невероятные приключения Вацлава Принципа в стране победившего идиотизма»

Жил на свете кот. Кот как кот: усы, лапы, хвост. Только вот был он рыжей расцветки. Но это не возбраняется.

Звали его Гарфилдом.

Был Гарфилд порядочным котом. Мышей не репрессировал, на чужую сметану свой роток не разевал. И другим не давал. Разевать.

В котином обществе его уважали. Оно, то есть общество, и попросило Гарфилда выдвинуть свою кандидатуру на выборах в Городской совет котов.

Мол, только таким, как вы, там и быть. И не за пышный хвост, не за сладкоголосое мяуканье, а за ум, честь и совесть.

Ну, ладно, – решил наш Гарфилд – если уж общество просит, то – надо.

Стал «выдвигаться»: собрал команду, подготовил текст предвыборного выступления, выпустил информационный буклетик, пошил себе новый костюм-тройку.

Чтоб все, как у порядочных котов-кандидатов! Все чин по чину!

Гарфилд радовался: и он может!..

Беда пришла, откуда не ждали…

Дело в том, что их государство давно уже было захвачено одним наглющим до безобразия кошаком и его такой же бандой.

Когда-то в их кошачьем царстве-государстве была объявлена демократия, он и воспользовался ситуацией. Граждане-коты не имели тогда политической культуры, были во многих общественных вопросах наивны и – верили каждому хорошему оратору, думая, что это честный мурлыка.

А наглый кошак и его банда на всех углах мяукали, какой он замечательный, как он борется с нечестными государственными котами в правительстве и парламенте. И вот, мол, уже почти вывел на чистую воду тех, кто позволял себе слишком много сметаны…

Граждане-коты поверили ему и его банде. Избрали их на свою котиную голову. В итоге – ни «чистой воды», ни сметаны…

Став самым Главным в стране, кошак по кличке «Большое мяукало» решил, что не надо ему стремиться в какие-то там Таити и прочие теплые и сытые места, – будет он здесь царствовать и своевольничать пожизненно, сколько его наглой котиной душе угодно. А потом – своих котят (к тому времени – подросших) «подтянет» к государственной службе и управлению.

Как решил – так и сделал.

Дал всем гражданам по чуть-чуть государственной сметанки. А кто был недоволен – на тех натравил псов-полицейских, с которыми заключил договор о таких вот услугах.

Поговаривали даже, что им было создано спецподразделение псов-убийц, которое должно было заниматься устранением неугодных. По крайней мере, несколько таких котов-диссидентов действительно исчезло. Ни клочков, ни ошметочков не осталось. Как и не было их…

В общем, шел наш Гарфилд на выборы на таком вот «общественно-политическом» фоне. Как право имеющий, а не как «кот дрожащий».

И, видимо, его планы никак не сочетались с планами «Большого мяукалы», который «своих» кандидатов на этот выборный участок уже определил.

В то время в их царстве-государстве вовсю происходила «либерализация». Это значит, псы-полицейские уже не разрывали на «полосочки» неугодных котов.

Их «нейтрализовывали» по-другому, более тонко, изобретательно.

Когда Гарфилд – наш наивный, добрый Гарфилд – выдвинулся в кандидаты, в котиных спецслужбах его сразу же взяли в оборот. Подняли досье – и пустили скупую котиную слезу: не за что уцепиться когтями!

Мышей – не репрессировал, сметаны – не воровал, не мяукал непотребных песен в марте… В общем, не кот – а ходячая икона. Хоть на стену вешай и молись.

Что делать?

«Что мы – не котиные спецслужбы?! – гневался их главный кот-генерал. – Нету? Значит, надо придумать! Займитесь» – приказал он коту-полковнику и нервно дернул своим облезлым хвостом…

Раз приказано – значит, будет сделано. Не зря же коты – тайные агенты – давали присягу на верность их кошачьему царству-государству. А точнее – Главномурлыкающему.

Словом, стали выдумывать. Всем своим отделом. Шерсть – топорщится, хвосты – дергаются, когти нервно туда-сюда…

В итоге – придумали.

Запустили в котиной прессе и на ТВ-кот анти-Гарфилдскую информационную кампанию.

Якобы он и такой и сякой. И к котятам плохо относится, и на самом деле воровал сметану, но хорошо скрывал это от котиной общественности, и кошек у него много было, и он их периодически царапал, за что привлекался к ответственности доблестными псами-полицейскими (тут же сварганили лже-дело)…

И дорогу он в неположенном месте перебегал, и – тайный враг котиного народа, и – на самом деле – хрумкает мышей, – по ночам, пока никто не видит…

А вот однажды он сильно подрал заслуженного пса-полицейского (его даже привезли на инвалидном кресле прямо на ТВ, и он подтвердил: да, Гарфилд, да – подрал, теперь, вот, честные граждане-коты, я инвалид…).

Короче говоря, такой «портрет» нашему Гарфилду «составили», такое «реноме», что с подобной репутацией из котиной тюрьмы выгоняют…

Гарфилд, конечно, не ожидал этого всего и сильно расстроился. Всю валерианку в доме вылакал. Не помогло.

Под окнами у него – уже который день – ходили облезлые горисполкомовские кошки с плакатиками в наманикюренных лапках: «Позор коту Гарфилду!», «Гарфилд ест мышей и ворует сметану!». И так далее – по разнарядке.

День и ночь – по наущению руководства – они вымяукивали ему проклятия и обвинения в том, чего он не делал. И даже не думал делать.

И так ему это все надоело, так захотелось тихой котиной жизни, которая была до этого всего маразма, что вышел он на свой балкончик и объявил: «Все, хватит тут мяукать, снимаю свою кандидатуру. Все равно вы голоса правильно считать не будете… Знаем мы теперь – коты добрые рассказали – как подсчитывает голоса ваша начальница – Мымртошина…»

Иными словами, поумнел наш Гарфилд, и больше уже не ходит на «выборы». Даже в качестве кота-гражданина, кота-избирателя не ходит… Принципиально!

Анатолий Санотенко, «Бобруйский курьер»