«Достал бардак»: Беларусь осталась без своего лучшего биатлониста

Владимир Чепелин неожиданно завершил карьеру.

Лучший белорусский биатлонист последних лет Владимир Чепелин неожиданно завершил карьеру. Этим решением он удивил не только болельщиков, но и застал врасплох тренерский штаб. Что случилось?

Со стороны казалось, что причин завязывать с биатлоном у 31-летнего лидера сборной нет. Попадания в топ-8 в мужской и смешанной эстафетах на Олимпиаде в Пхенчхане гарантировали неплохой заработок на ближайшие годы. В ушедшем сезоне Чепелин обогнал самого Мартена Фуркада и замкнул топ-15 в индивидуальной гонке на ЧМ-2019 в Эстерсунде, а на этапе Кубка мира в Оберхофе стал 16-м в спринте. А ведь еще памятны кубковая бронза Эстерсунда в 2016-м и периодические заезды в двадцатку лучших.

В интервью Сергею Вишневскому из «Трибуны» Чепелин рассказал о том, легко ли далось решение об уходе из спорта, назвал большой ошибкой увольнение из сборной Рафаэля Пуаре и Александра Сымана, вспомнил, как рассек скулу Уле-Эйнару Бьорндалену, и как вся команда вызвала на разговор тренера Владимира Королькевича, а еще объяснил, что его разочаровывает в белорусском биатлоне.

«Тренеры сразу не поняли, подумали, что прикалываюсь»

- Чем вызвано решение завершить карьеру?

– Больше не видел для себя перспектив работы с нынешним тренерским штабом и в существующей системе руководства нашим биатлоном.

Я уже десять лет в национальной команде, и за это время девять раз менялись тренеры. Еще перед прошлым сезоном, когда узнал, что команду будут готовить Олег Рыженков и Владимир Королькевич, решил, что отработаю год и посмотрю: поменялось что-то или нет? И на основании этого рассчитывал определиться, стоит ли дальше заниматься спортом. Не хотелось, чтобы это стало потерянным временем.

Увидел, что ничего по сравнению с их предыдущим периодом работы с командой не изменилось. Осознал, что с ними я в лучшем случае топчусь на месте, а то и вовсе делаю шаги назад. Ничего не сдвинулось ни в тренировочном процессе, ни в плане поддержки спортсменов.

- Поясните по поводу поддержки.

– Федерация не поддерживает спортсменов так, как это было при прошлых руководителях. Нет и того отношения со стороны тренеров, как в прежние времена. Мне ведь есть с кем сравнивать. Сделал для себя выводы.

Тем не менее окончательное решение принял лишь в мае, после начала первого сбора национальной команды, который проходил в Раубичах. Провел на нем три дня, потренировался и окончательно дозрел.

К примеру, в прошлом сезоне были проблемы с медицинским обслуживанием, с экипировкой. Они никуда не делись.

В прошлом году на Кубок мира выдали всего один комбинезон. Вспоминаю выезд в Оберхоф, эстафету. До старта на пристрелке идет дождь. После пристрелки захожу в раздевалку, спортсмены из других команд переодевают комбинезоны, а я выхожу на старт весь мокрый, холодный, и в таком состоянии уже не до гонки. И как можно показать результат, если тебе даже не во что переодеться?

После гонки заходил к тренерам, задавал вопросы. А они отвечают: «А что мы сделаем?»

- А сколько стоит комбинезон, и сколько он может прослужить?

– 80-100 долларов. Причем они каждый год меняются.

- Старый на пристрелку надеть нельзя?

– Запрещено. На нем же размещена реклама, спортсменов снимает телевидение. И на форме должны быть отражены те спонсоры, с которыми заключены соглашения на текущий сезон.

Что касается медицинского обслуживания, то в команде не было профессионального отношения к спортсменам, необходимой помощи при восстановлении после травм. Человек подходит к доктору с травмой, тот смотрит и говорит: «А, ну нормально. Ничего, пройдет». И никаких действий не предпринимает.

- Здоровье позволяло продолжать карьеру?

– Все в порядке, чувствую себя хорошо. Было бы другое отношение к спортсменам в команде, думаю, до Олимпиады-2022 точно еще выступал.

Постоянная смена тренеров уже надоела. Не успеешь приспособиться к требованиям одного, как приходится привыкать к другому, каждый год начинать с чистого листа. Можно ли себя реализовать, если система подготовки постоянно меняется? Как судить об эффективности той или иной методики, если по ней не дают поработать хотя бы два-три года? Ведь только с течением времени можно делать какие-то выводы, что-то исправлять, улучшать. У нас же порой умудрялись по два тренера в год менять. Думаю, это ненормально.

- Финансовый фактор не подталкивал к завершению карьеры?

– Да нет, здесь как раз жаловаться не на что. Ведь я заработал себе стипендию на Олимпийских играх, где наша команда дважды вошла в восьмерку в эстафете. На жизнь хватало, можно было сосредоточиться на спорте.

- Как на ваше решение о завершении карьеры отреагировал тренерский штаб сборной и руководители федерации биатлона?

– Федерация никак не отреагировала, даже никто не позвонил: ушел и ушел. А с тренерами состоялся разговор после того, как отработал три дня на сборе в Раубичах. Изложил Рыженкову и Королькевичу свою позицию – по поводу докторов, сервисменов, экипировки. И снова ничего не услышал. На следующий день все обдумал и решил, что нет смысла терять годы. Надо двигаться вперед. Ведь после 30 все тяжелее себя найти и реализовать в послеспортивной жизни. Было бы 25, может, и остался бы, подождал еще перемен.

Решение принял за два дня до аттестации в Минспорта. После тренировки был обед в гостинице, я собрал мужскую команду, тренеров и объявил о завершении карьеры.

Тренеры сразу не поняли, подумали, что прикалываюсь. После обеда зашли ко мне и стали разговаривать. Предлагали уйти на самоподготовку. Но я сказал, что это не мой вариант. Потому что не смогу составить себе план, да и организационными вопросами заниматься надо. Тем не менее, они сказали: «Подумай. Мы хотим, чтобы ты продолжал выступать».

После этого состоялся еще разговор с Юрием Юрьевичем Альберсом, главным тренером. Высказал ему свое видение. Но, честно говоря, и от него ничего обнадеживающего не услышал. Да, он говорил, что будет тренер по стрельбе. Потом он, кстати, и появился – российский специалист Андрей Падин.

Я ответил: дай Бог, если возьмут. Значит, молодым повезет. Коль начнутся перемены, может быть, кто-то задумается, что пора работать по-другому.

– Да, сначала Ира Кривко заболела. Потом после перелета в Минск и мы с Динарой «подхватили эстафету». Набрал перед чемпионатом Европы неплохую форму, но неделю пролежал с температурой. Вышел в Раубичах на индивидуальную гонку, и после 20 км меня накрыло по полной программе. Только к чемпионату мира немножко оклемался.

- И заняли на нем 15-е место в индивидуальной гонке, оставив позади Мартена Фуркада и еще нескольких топ-биатлонистов. Сами ожидали от себя такого?

– Опять же спасибо Александру Сыману. Он составил мне план, как мне правильно подготовиться после болезни, как подвести себя к старту, как распределить нагрузки, на какую гонку настроиться в первую очередь.

В итоге получилось занять достойное место. Не скажу, что этот тот результат, которому надо сильно радоваться в моем возрасте. Но с учетом перенесенной болезни выступление получилось вполне приличным.

- Штаб сборной был в курсе, что, по большому счету, вас Сыман тренирует?

– Я не афишировал. Потому что возникло бы много вопросов, полетели бы камни в мой огород. Ведь у меня и так с тренерами порой были натянутые отношения.

Когда объявил о завершении карьеры, высказал тренерам свои соображения. Может быть, они теперь станут больше прислушиваться к спортсменам, и это в итоге пойдет на пользу тем ребятам, которые остались в команде. Возможно, улучшится ситуация и со специалистами по стрельбе, и с медицинским обслуживанием. Недавно заезжал к ребятам, говорят, какое-то движение началось.

- Есть ли среди наших молодых биатлонистов те, кто в будущем будет бороться за призовые места на этапах Кубка мира?

– Есть способные ребята – Дмитрий Лазовский, Антон Смольский, Виктор Кривко, Максим Воробей. Им сейчас по 20-23 года. Роману Елетнову – 26. Ему бы стрельбу поставить, а скорость у него есть.

Но не только от парней все зависит. Важно и то, кто и как будет с ними работать. Надо найти подход к каждому, развивать сильные и работать над улучшением слабых сторон.

Я вам скажу, что хорошие результаты способны были показывать и ребята из предыдущего поколения – и Юрий Лядов, и Дмитрий Абашев, и Дмитрий Дюжев, и Александр Дорожко.

- Значит, согласны с диагнозом Юрия Лядова, что мужской биатлон у нас умирает?

– Тут он правильно сказал. Я присоединяюсь. Если ничего не поменяется, то так оно и будет.

- Как в команде реагируют на критику со стороны Лукашенко, от которого часто достается на орехи всем спортсменам. Через месяц после Игр в Пхенчхане во время встречи с олимпийцами он жестко прошелся по мужской сборной по биатлону.

– Если честно, раньше не читал об этом. Больше слежу за футбольными новостями. И в социальных сетях не зависаю. Но вообще, в команде, думаю, все отнеслись бы с пониманием. Девчонки часто показывают хорошие результаты. Конечно, хочется, чтобы и мужская сборная не отставала.

«Однажды ткнул Бьорндалену палкой под глаз»

- Несколько лет назад к белорусскому биатлону стал ближе Уле-Эйнар Бьорндален. Нашему Сергею Новикову на Олимпиаде в Ванкувере удалось разделить с ним одну ступень на пьедестале, Юрию Лядову он преподнес компот после того, как уступил ему на летнем чемпионате Беларуси. Есть ли у вас какая-то занятная история, связанная с норвежцем?

– Когда во главе пелетона бежали с ним масс-старт на летнем чемпионате Беларуси, менялись с ним позициями. То он немного впереди, то я. И вот во время очередной смены я выдвигался вперед и ткнул ему палкой под глаз, рассек скулу. Ситуация, конечно, неприятная. Но Бьорндален отреагировал очень спокойно, как профессионал, без истерик.

А после финиша, чтобы я не испытывал неловкость из-за этой ситуации, подошел и пошутил, подбодрил меня: дескать, не переживай, все в порядке.

- Биатлонные тренеры не устраивают разносы в раздевалке, как это нередко случается в игровых видах спорта?

– Нет. У нас другая специфика. Думаю, вряд ли такие методы оказались бы эффективными. Мне кажется, если результат плохой, то спортсмена лучше поддержать, потому что у него и так эмоциональное состояние подавленное. Лучше спокойно разобрать ошибки, понять, почему они возникли и объяснить, что нужно сделать, чтобы их не повторять.

Все-таки у нас не игровой вид спорта, где адреналин и эмоции могут помочь делу. Здесь нужна концентрация, ты должен прийти на огневой рубеж, сделать все четко и покинуть стрельбище с холодной головой. Если же ты завелся, то у тебя пульс подскочит, сделаешь потом в таком состоянии 3-4 промаха, и кому от этого лучше?

В этом плане очень вдумчиво работал со спортсменами Рафаэль Пуаре. Если у тебя не идет стрельба, он подойдет и спокойно объяснит ошибки.

Однажды на этапе Кубка мира во время спринтерской гонки я жутко «намазал» – закрыл то ли одну, то ли две мишени. И на следующем сборе во время тренировки Пуаре пришел на огневой рубеж вместе с психологом. После каждой стрельбы, едва я поднимался с коврика, психолог со мной беседовала, мы подробно проговаривали с ней все детали. И так раз двадцать, наверное. Рафаэль стоял рядом, все слушал, что-то подсказывал, а потом на основании этих бесед находил какие-то решения.

И так он работал со всеми спортсменами.

Пуаре вообще очень отличала скрупулезность и внимание к мелочам. Когда после его прихода в команду мы построились на первую тренировку, у многих не были завязаны шнурки. И он сразу сказал: «Пока шнурки не завяжете, тренировки не будет».

Француз учил не только как надо на лыжах катить, но и просто как правильно бегать.

А такого тщательного подхода в обучении технике лыжного хода я вообще нигде не встречал. Он не просто сам показывал это, а проводил индивидуальные тренировки. Возился со спортсменом, как с ребенком. Подробно объяснял все нюансы и разбирал ошибки. Сразу видно, что человек реально хочет добиваться результата.

«Когда пришел Пуаре, чувствовал себя первоклассником и понимал, что ничего не умею»

- Нынешний штаб сборной ведь тоже наверняка видит ошибки и недостатки в технике лыжного хода у спортсменов. На тренировках этому уделяется внимание?

– Уделяется, но при этом всем дается одно задание, и атлеты его выполняют. А индивидуально никто ничего не разбирает, хотя у каждого – свои ошибки. Для того, чтобы человек их исправлял, на эти недочеты надо неоднократно указывать, чтобы у спортсмена это засело на подсознательном уровне. Биатлонист может правильно исполнять движения, когда будет возле тренера, а когда отъедет подальше, у него вылетит из головы, и он снова станет делать по-старому.

Вот поэтому Пуаре брал два-три человека и катался вместе с ними всю тренировку, чтобы сразу же исправлять ошибки. Сначала он едет спереди, ты смотришь и повторяешь. Затем ты выходишь вперед, а тренер следит, правильно ли ты все делаешь. И такое занятие длилось полтора-два часа.

Когда я увидел столь углубленный подход к занятиям, стоял с широко открытыми глазами, чувствовал себя первоклассником и понимал, что ничего не умею. И в то же время, когда видишь такой пример, есть огромное желание учиться. Тем более когда перед тобой многократный чемпион мира и обладатель Хрустального глобуса. Грех не посмотреть, как он стреляет.

Конечно же, не все великие спортсмены становятся великими тренерами. Но если у тебя есть возможность что-то перенять у такого знаменитого спортсмена, то надо этим пользоваться.

Считаю большой ошибкой то, что тандему Пуаре – Сыман не дали поработать на перспективу. С ними было настолько легко и увлекательно, что я не заметил, как пролетели полгода. Я даже не устал, хотелось, чтобы сезон продолжался.

- Но ведь с молодыми спортсменами у Рыженкова получалось добиваться хороших результатов.

– В юниорском биатлоне нет такой конкуренции, как во взрослом. У меня тоже были медали на юношеских и юниорских топ-турнирах. Но когда переходишь во взрослый спорт, обнаруживаешь, что там совсем другой уровень соперничества. Не все лучшие юниоры остаются в биатлоне и рано завершают карьеру. А немало и таких, что в юности не блистал среди сверстников, зато с годами становился топ-спортсменом.

У нас же все стараются проявить себя в юниорском возрасте, чтобы попасть в обойму, а там уже как получится.

«Хочется, чтобы и среди мужиков появились такие же великие спортсмены, как Домрачева»

- В последние годы так сложилось, что все главные звезды белорусского спорта – женщины: Домрачева, Азаренко, Герасименя и другие. Это задевает самолюбие?

– Конечно, хотелось бы показать результат, заявить о себе как следует. Чтобы и среди мужиков появились такие же великие спортсмены, как Домрачева.

- Как думаете, в чем тут дело? В более высокой конкуренции в мужском спорте, либо здесь еще какие-то причины?

– Наверное, в каждом случае свои причины. Возможно, совпало так, что нынешнее поколение подарило стране одаренных девушек именно в этих видах спорта. Возьмите нынешний французский биатлон. У них есть Мартен Фуркад, а в женской команде столь ярких звезд и близко нет. Да, в целом у девушек крепкая команда, но в минувшем сезоне они не сказать, чтобы блистали.

А вспомните, каким сильным был мужской биатлон в Беларуси лет 15-20 назад, когда выступали Олег Рыженков, Вадим Сашурин, Владимир Драчев, Алексей Айдаров. Они ж брали медали во всех эстафетах. И насколько скромнее тогда были успехи женской команды.

Я думаю, что пройдет время, сменятся поколения, и мужской спорт еще подарит нам ярких атлетов.

- Какие моменты своей карьеры считаете самыми яркими, а какие – наиболее мрачными, тусклыми и досадными?

– Повторюсь, но для меня самый яркий момент – приход в нашу сборную Рафаэля Пуаре и Сымана. Они придали такой импульс моему развитию.

«Команда не хотела работать с Королькевичем и вызвала его на разговор. Явились все. Сразу стало понятно без слов»

- Противоречивая фигура в штабе белорусской сборной – Владимир Королькевич. Надежда Скардино отозвалась о нем довольно жестко.

– Надя не просто так сказала. Я с ней согласен.

- Приверженец советской системы?

– Не только в этом дело. Здесь еще и человеческий фактор, и отношение к спортсменам. Когда Королькевич уходил из сборной Беларуси в 2016 году, вся команда не хотела с ним работать. Был последний этап Кубка мира. И чтобы не было никаких недомолвок, мы вызвали его на разговор. Причем в команде условились так: кто хочет работать с Королькевичем в будущем сезоне, может на эту встречу не приходить, а остальные собираются в зале в назначенное время.

Явились все. И сразу стало понятно без слов. Встреча продлилась не более пяти минут. Кто захотел, высказал свое мнение. Кто-то сдержался и промолчал, кто-то постеснялся. В итоге Королькевич промолвил что-то вроде «ну, я услышал». И ушел. На следующий год его в сборной уже не было.

Еще в том же сезоне-2015/16 понял, что с Королькевичем далеко не уедешь. Тогда перед чемпионатом мира в Холменколлене мы остались на сбор в Германии и работали по его системе – и мужская, и женская команды. Почувствовал, что меня буквально накрывает и пытался донести тренеру, что перед чемпионатом мира такие объемы – явный перебор. Но он сказал, что работаем по полной, потом отпустит, и мы выстрелим на чемпионате мира.

Но я же чувствовал свой организм, понял, что надо сбросить нагрузки. И тогда обратился за консультацией к Александру Сыману. Он мне подсказал, какую надо делать работу, и я последовал его рекомендациям. И в итоге выступил на ЧМ-2016 достойно, дважды занял 13-е место – в спринте и масс-старте и даже был очень близок к медали.

А вот все остальные ребята, кто работал дальше по системе Королькевича, увы, результат не показали.

- Однако Королькевич снова появился в сборной год назад, в следующем сезоне после Олимпиады.

– Мне было интересно, изменится ли человек после того разговора с командой. В том числе и по этой причине я остался еще на год в биатлоне. Но теперь я убедился, что такие люди не меняются.

Я не спорю с тем, что это опытнейший специалист, обладает обширными знаниями. Но ведь нужно еще уметь их донести до спортсменов, как это делал тот же Пуаре. Хотя, казалось бы, Королькевичу должно быть проще, ведь у него нет языкового барьера. Но он бомбит по одной и той же схеме, без учета возраста, опыта и индивидуальных качеств спортсменов.

Прежней осталась и манера общения со спортсменами. Отсюда и психологическое напряжение в коллективе. Ничего с 2016 года не изменилось. Но федерацию, похоже, этот тренер устраивает.

«Если к тебе в сборной по-человечески относятся, то и в семье на любые проблемы с пониманием отреагируют»

- А еще не получилось удержать в биатлоне Домрачеву и Скардино.

– Когда лидеры уходят, это отражается на тех, кто остается. Ирина Кривко успела с ними поработать, и здорово подтянулась. Но и другим девушкам было бы полезно еще поучиться у наших лучших биатлонисток. И даже один год совместной работы с такими звездами многое мог бы дать молодым спортсменкам. Трудно расти и развиваться, когда перед глазами нет примера того, как работают профессионалы.

Я опять вернусь к сборной Франции. Посмотрите, как за Мартеном Фуркадом подтянулась мужская команда. Потому что они тренируются вместе, друг другу подсказывают.

Когда я пришел в сборную, там самым опытным был Сергей Новиков. Мы все смотрели, как он стреляет. Он и сам нам охотно подсказывал.

- Австрийский тренер Альфред Эдер тоже наверняка пригодился бы в штабе сборной.

– Это очень классный специалист. Всегда готов был помочь, дать совет. Иностранцы – они совсем другие люди. И в плане коммуникации, и в плане отношения к спортсменам. Никогда не возвышают себя. Для них важное значение имеет семья. Они никогда не возражают, если на денек к тебе во время соревнований заглянут родные. Это же психологическая разгрузка, смена обстановки, положительная подзарядка. А наши тренеры скажут: «Вы что, туда нельзя, сюда нельзя».

Да что далеко ходить. Я столько о себе узнал за три дня сбора в Раубичах, пока не принял решения о завершении карьеры. Все из-за того, что вечером после тренировочного дня ездил домой к жене и четырехмесячному ребенку. Хотя всю программу сбора выполнял, и к 7 утра уже был на зарядке вместе с командой.

Но мои отлучки очень не нравились нашему штабу. Я не мальчик, мне уже за 30. И не считаю нормальным, когда в таком возрасте тебе не позволяют проявлять заботу о семье. Я ведь и так почти полгода не видел беременную жену, а потом пропустил и рождение ребенка в конце прошлого сезона. И теперь не могу заглянуть домой, чтобы супруга хотя бы немного отдохнула?

Самое интересное, что лично мне тренеры не решались высказать претензии, и я узнал об их недовольстве от ребят. И после этого пошел и все высказал, чтобы не было разговоров за спиной.

Я такой человек, что мне не нужен пастух. Если б я чувствовал, что устал, то не поехал бы домой после тренировочного дня и остался бы ночевать в Раубичах. И жена меня в этом всегда поддержит. Это же взаимосвязано.

Если к тебе в сборной по-человечески относятся, то и в семье на любые проблемы с пониманием отреагируют. А если супруга видит, что ты подстраиваешься под тех людей, для которых ты никто, то и с ее стороны будет соответственное отношение.