Вспомните это дело, когда надо будет рассказать кому-то о белорусском суде

Кто кого обидел?

Немногие знали Дмитрия Полиенко до того, как он несколько лет назад, в 2016-м, поучаствовав в акции «Критическая масса» (это когда «велики» массово выезжают на проезжую часть и напоминают тем самым, что автомобиль - это зло, а за мускульной силой и экологией - будущее), то ли попал под руку милиционеру, то ли милиционер попал под его руку, но яркая форменная жилетка порвалась у «гаишника», поэтому Полиенко, долго не думая и довольно потирая руки, завезли в СИЗО. Почему так? Да просто не любили они друг друга, Полиенко и милиционеры, давно и искренне.

Потом был суд, где сам потерпевший «гаишник» не мог толком сказать, кто и как порвал ему предмет амуниции; судья беззлобно выписал анархисту «два на два», применив отсрочку. Потом были известные акции против декрета о тунеядстве, Дмитрий не сдержался и к ним присоединился, а поэтому «отсрочка» превратилась в отсидку в бобруйской колонии.

Поскольку история с порванной жилеткой была шита белыми нитками, а политический и общественно значимый контекст его преследования выглядел безупречно с точки зрения прав человека, признание политзаключенным белорусскими правозащитниками и узником совести организацией Amnesty International не заставили себя ждать.

После освобождения из колонии взаимная симпатия Полиенко и МВД осталась на прежнем уровне: первые предложения инспекторов по надзору сводились к тому, что все рабочее время вплоть до того, как найдется постоянная работа, освобожденный узник должен проводить в… милиции. Чтоб чего не вышло. Не верите? Я бы тоже не поверил, если бы не знал точно.

Весной тучи сгустились совсем: задержание по подозрению в причастности к нанесению граффити (обидного для милиции), к созданию видеоролика (с обидной для милиции песней), к емкой (и тоже обидной) характеристике тогдашнего министра. Но поскольку доказательства причастности были, похоже, так себе, настоящим праздником стала информация о конфликте Полиенко и дядьки в подъезде.

Особенно грела душу разобиженных мечта о том, что в этот-то раз - не будет никакой «политики». Но не срослось: кто-то решительно накинул в постановление все, что можно было выжать из ситуации: и разжигание социальной розни, и оскорбление министра, и мазню на заборах. Потом от этого «лишнего» в первый же день суда избавились, но осадочек остался: как забыть, в каком виде пришло это дело в суд? Да и избавились как-то криво: то ли признали, что «менты», как поет «Телевизор», «убивают молодых», а бывший министр - именно такой, как считает Полиенко, то ли посчитали, что доказательств причастности Полиенко к этим оценкам не хватает для обоснованного приговора (хотя, кого это когда останавливало?).

И вот три дня после этого решали вопрос: кто кого обидел? Маленький Дима большого дядьку или пьяный дядька маленького Диму? Что дядька большой - раза в два тяжелее соперника и что пьяный - факт. Допрашивали свидетелей, которые ничего из происшедшего не видели, рассматривали записи и одежду, оглашали протоколы чтобы понять: ситуация беспросветная, слово одного против слова другого.

Короче, снова Полиенко «повезло»: как отвечал один мой знакомый деятель правосудия на вопрос, не жалко ли несправедливо осуждать человека: «Так я и дал по минимуму!» Оно-то да, но вот вопрос: как долго в нашем «независимом» суде так будет продолжаться? Ведь суд вправе предложить прокурору собрать дополнительные доказательства виновности - представленных-то явно было мало, в конце концов - признать недостаточными собранные доказательства и оправдать обвиняемого (ага, после семи месяцев СИЗО), но нет.

К чему я это все? Просто вспомните это дело, когда надо будет рассказать кому-то о белорусском суде вкратце. О суде, которому неизвестен основной принцип правосудия: все сомнения толкуются в пользу обвиняемого.

Павел Сапелко, «БелГазета»