Генпрокуратура возбудила уголовное дело по разглашению причин смерти Романа Бондаренко

Как сообщил портал tut.by, уголовное дело возбуждено в отношении врача УЗ «Городская клиническая больница скорой медицинской помощи» (его имя не называется) и журналистки портала Катерины Борисевич, которая готовила материал.

Согласно позиции прокуратуры, «действуя умышленно, без служебной необходимости, подозреваемый вступил в преступный сговор с представителем интернет-ресурса (tut.by), которому сообщил сведения о результатах медицинского освидетельствования Романа Бондаренко. Тем самым он разгласил врачебную тайну, при этом представил недостоверную информацию».

Как считает прокуратура, действия подозреваемых, которые уже задержаны, «повлекли за собой тяжкие последствия, выразившиеся в повышении напряженности в обществе, создании атмосферы недоверия к компетентным государственным органам, побуждении граждан к агрессии и противоправным действиям».

Иными словами, по мнению прокуратуры, напряженность в общество повлекло не убийство невиновного человека, а то, что этот факт стал достоянием гласности.

Впрочем, абсурдность нового политического дела очевидна не только в этом. По сути, прокуратура противоречит сама себе, обвиняя врача и журналистку и в разглашении врачебной тайны, и в предоставлении недостоверной информации одновременно. Врачебная тайна может быть только достоверной, иначе – она уже не является врачебной тайной.

Кроме того, уголовное преследование по данной статье осуществляется по требованию лица, прострадавшего от разглашения врачебной тайны, то есть именно самого больного или его законно представителя. Иными словами, в данном случае именно Роман Бондаренко или его родственники выступают заявителями, если считают, что их права были нарушены. Данная статьия защищает именно их права. И тяжкие последствия должны были наступить исключительно для них. Если же они не имеют никаких претензий ни к врачу, ни к журналистке, то о каком уголовном деле в принципе можно говорить? Это преступление относится к преступлениям, касающимся защиты информации о частной жизни, поэтому не имеет никакого отношения к обеспечению общественной безопасности. «Напряженность в обществе» в данном контексте выглядит также нелепо, как если неверного мужа обвинить в измене государству.