«В 17 лет Давид стал героем в моих глазах, а они уже никогда не станут героями»

Как семья из Бреста борется за несовершеннолетнего сына-политзаключенного.

Давид Збаранский приехал домой через два месяца после начала учебы в Люблинском университете — поздравить девушку с днем рождения. Ввиду карантина он хотел учиться дистанционно, пишет nn.by.

На третий день, 30 ноября, семнадцатилетнего парня задержали: два милиционера пришли в квартиру и забрали Давида на «профилактическую беседу». Вот уже почти четыре месяца парень остается под стражей, предстоит суд. Его верующие родители Наталья и Сергей напоминают, что царь Давид предпочел Божий суд, так как, мол, от людского ничего хорошего ждать не приходится. Но они уверены, что если вокруг тьма, то скоро будет и свет.

«Две первые недели я тихонечко уходил в другую комнату и плакал от безысходности — и это здоровый мужик, сто десять килограммов. Ты просто закипаешь от того, что не можешь быть рядом с сыном, когда на него оказывают давление и требуют «всех сдать», — признается Сергей. За эти месяцы супруги научились держаться бодро: они объясняют ситуацию как испытание и говорят, что «апостолы тоже сидели, а апостол Павел вообще отмотал несколько сроков».

Давида обвиняют в участии в «массовых беспорядках» в Бресте — он отправился туда 10 августа и получил ранение резиновой пулей в ногу. Первое время хромал, а когда восстановился, успел поступить в университет естественных наук в Люблине и отучиться там два месяца. Из-за эпидемиологической ситуации обучение стало дистанционным, общежитие университета обезлюдело, и Давид решил съездить домой.

«Мы его отговаривали, потому что здесь аресты, и никогда не знаешь, что может случиться. Он сказал: «Я спрашивал у друзей и знакомых, меня не ищут».

Давид приехал как раз в день рождения своей девушки, чтобы сделать ей сюрприз. «Она его не ждала, а он с друзьями нашел тележку, влез в какой-то ящик и устроил ей у подъезда «подарок». Она аж кричала, такая счастливая была». Давид успел провести с близкими еще один день и в 6:30 в понедельник за ним приехала милиция.

Отец с того утра Давида не видел, мать могла обнять по крайней мере на допросах, где сопровождала его как несовершеннолетнего. Уже на первом допросе в РОВД от парня стали требовать, чтобы он назвал других участников протеста.

«На нас кричали, нецензурно выражались, угрожали, что ему светит до восьми лет. Мне сказали: «Вы верующие, а так плохо воспитали сына». Я ответила, что мы его хорошо воспитали», — вспоминает мать.

То же самое от парня требовали в Следственном комитете, но Давид признался лишь в том, что был на протесте сам. По словам Натальи, когда ее сына удерживали в ИВС, к нему приходил оперативник и пытался разговорить. «После этого Давида в наручниках привезли в прокуратуру, посадили, рядом сел конвоир — и все были уверены, что он начнет признаваться. Но он отказался давать показания. Прокурор спросил: «Ты уверен?». Давид сказал, что уверен. Следователь был очень зол. Потом я узнала, что оперативник снова приходил уже в СИЗО, но Давид не пошел на контакт, и на этом их попытки разговорить его прекратились».

«Вера не позволяет мириться со многими вещами, например, с ложью»

Давид в семье младший сын. Старший живет с родителями: он незрячий и по окончании медицинского колледжа в Гродно работает массажистом в детской поликлинике. Средняя дочь уже замужем, 16 августа она родила девочку, которую назвали Евой.

Сергей верит, что Бог спас их семью. «В конце 1990-х из-за определенных неприятностей, а, может, и малодушия, я сильно выпивал и был далек от нормального состояния. Но я пережил настоящую встречу с Богом — серьезную, мощную, сверхъестественную. Тогда как отрезало — и я больше не смог ни курить, ни пить. Я во всем сейчас вижу вмешательство Бога, даже в происходящем в стране. Чтобы до конца понять белорусский народ, мне, наверное, надо было пережить последние месяцы. Чтобы у всех нас открылись глаза, наверное, надо было через это пройти. Нашей стране катастрофически нужен Бог, потому что вера не позволяет мириться со многими вещами, например, с ложью. В Библии написано,что если ты беззаконнику не скажешь о его беззаконии, кровь от этого беззакония на твоих руках».

Задержание и обвинение Давида родители воспринимают как испытание, которое поможет ему пересмотреть свои ценности. «Он мне недавно, например, написал, что сейчас понимает, что деньги не важны и ничего не решают, — рассказывает Наталья. — У него изменилось отношение к родителям: он видит, что мы прежде всего о нем заботимся и переживаем, изменился в общении с нами. Конечно, ему тяжело, но сам Давид говорит, что у него все нормально, что там он даже в безопасности, что мы со всем справимся, и если надо отсидеть, он отсидит»»

Сергей ссылается на то, что Бог не дает человеку испытаний сверх его сил, и удивляется тому, как сильно за несколько месяцев повзрослел его сын. «Он многое конкретно переосмыслил, и по письмам я вижу, что, ну, мужик. Он благодарит за воспитание, которое мы в него вложили, за то, что научили чести и достоинству, убедили, что подлые поступки должны наказываться, а честные, добрые поступки — это норма».

Наталья и Сергей просят сына использовать время за решеткой с пользой: передали ему учебники по английскому и польскому языкам, задачник по шахматам, самоучитель по рисованию, книги для чтения, выписали газету «Новы час». На прогулках Давид занимается на турнике так, что все руки в мозолях. «Он хоть книги начал читать. Слава Богу, у него там нет интернета. Может, подростков и полезно было бы иногда отправлять в камеру на месяц, без интернета и с книгами».

«Моя вера говорит мне, что все будет хорошо»

Давида не отпустили под подписку о невыезде. Родителям намекнули: это из-за того, что он является студентом польского университета, может сбежать. «Все несовершеннолетние обвиняемые по этой статье до суда гуляли, кроме Давида»» — говорит мать. А из университета парня отчислили за несданную сессию.

«Я постоянно думаю о сыне, просыпаюсь утром и уже думаю, как он там. Волнуюсь, что столько времени потеряно напрасно и неизвестно, что будет дальше. Хочется надеяться, что все выйдут. И если все выйдут, то и он выйдет. Его же просто так не отпустят. Но иногда думаешь, А вдруг нет, неужели мой сын будет столько сидеть? Мы, конечно, надеемся, но все зависит от Бога».

«Что отличает протестующих? — рассуждает Сергей. — Только вера. У нас репрессии со всех сторон, и что мы можем делать, так это верить. Ну не может быть, чтобы эти ложь, фарс, зло, беззаконие долго продолжались. Я верю, что все это рухнет. С другой стороны, где бы еще Давид научился писать своей девушке письма, а не две строчки в вайбере. Родителям две страницы, а ей — сорок две. Я читал стихи, которые она писала Давиду. Поверьте, Пушкин отошел в сторону и нервно закурил».

Ведущих дело представителей правоохранительных органов родителям Давида жалко. «У них закрыты глаза, они не видят правды или боятся ее видеть. Лично у меня к ним ненависти нет, несмотря на то, что они нам сделали: пусть Бог с ними разбирается», — говорит Наталья.

А Сергей продолжает: «Есть сожаление, ведь немало молодых мужиков сломали свою жизнь. Мой пацан в семнадцать лет стал героем в моих глазах, а они уже никогда не станут героями. Это же страшно, когда твои дети будут брать другие фамилии. Если раньше были все «мы», то сейчас есть «мы» и «они», и пропасть между нами растет в геометрической прогрессии, когда видишь, как на суде после приговора матери, деды и бабушки плачут навзрыд, а прокурор смеется им в глаза».

Сейчас Наталья и Сергей растят внучку, пока одну. Говорят, там как пойдет, когда Давид выйдет. «У меня одна мечта — просто обнять его и несколько часов не отпускать, — подытоживает Сергей. — Моя вера говорит мне, что все будет хорошо, и если вокруг тьма, скоро будет свет. Этим мы и живем».