Путину поставили диагноз

Россию ждут интересные события.

Алексей Навальный дал первое интервью из владимирской зоны. "Убийцы из ФСБ стали ездить со мной по стране буквально со следующего дня после того, как я объявил о том, что иду на выборы президента. Отдать приказ своей спецслужбе убить политического противника химическим оружием? Так себе идейка. Но Путин сделал это потому, что одержим какими-то своими страхами и идеями", – рассказал оппозиционер газете New York Times из застенка колонии. Тревожность во власти нарастает в последние годы, а накануне предстоящих совсем скоро выборов в Госдуму власти ведут себя особенно нервно и стараются перестраховываться максимально, считают и эксперты.

Мумин Шакиров на "Радио Свобода" подводит итоги недели и обсуждает эти и другие темы с сопредседателем Движения в защиту прав избирателей "Голос" (внесено в реестр незарегистрированных объединений-иностранных агентов) Станиславом Андрейчуком, экономистом Евгением Гонтмахером и политологом, доцентом Киевского университета имени Тараса Шевченко Петром Олещуком.

Мумин Шакиров: Часть независимых СМИ, включая признанных "иноагентами" "Дождь" и Meduza, обратились с открытым письмом к руководству страны и требуют остановить кампанию против независимой журналистики. Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков заявил: "Обращение несколько эмоциональное, хотя и заслуживает внимания". Тем не менее он подчеркнул: "Такой закон в России должен быть, так как часто для попыток вмешательства во внутренние дела используются журналисты и СМИ".

Об этом я и хочу поговорить со Станиславом Андрейчуком. Станислав, власть пойдет на какие-то компромиссы или смягчение позиций? Или будет продолжать прессовать НКО и журналистов из независимых изданий?

Станислав Андрейчук: От обращения хуже не станет, но и лучше тоже. На моей памяти, никого из Реестра иностранных агентов никогда не исключали. Если это и было, то какие-то единичные случаи и с какими-то небольшими организациями. "Голосу", например, даже не давали закрыть одно из своих старых юридических лиц в течение нескольких лет. Мы не могли закрыть уже не работающую организацию даже через суд. Поэтому я думаю, что, конечно, всех будут стараться по максимуму держать. Но мне кажется, что "Дождь", Meduza смогут к этому адаптироваться. Отключение от эфира было гораздо более серьезным ударом, чем внесение в реестр. Поэтому я надеюсь, что все продержатся.

Мумин Шакиров: ЦИК может запретить "иностранным агентам" близко касаться темы выборов. Каковы теперь правила игры, когда ваш "Голос" – "иностранный агент" и "Дождь" – "иностранный агент", как будете работать?

Станислав Андрейчук: Мы будем делать все то же самое, что всегда делали. Для нас эта ситуация не новая, мы с 2013 года в ней периодически оказываемся, работать в ней умеем. Как мы говорили про выборы, так говорить и будем. Никто не может запретить гражданам говорить о выборах. В законодательстве оговорка "резиновая" – о том, что нельзя в любых формах участвовать в избирательной кампании, в том числе содействовать избранию или неизбранию того или иного кандидата. Но мы в "Голосе" полагаем, что все-таки понятие участия в выборах применимо только к партиям, кандидатам, избирательным комиссиям и так далее. СМИ могут выполнять свою работу, они могут даже аккредитовываться на избирательные участки, на это нет запрета. И если кто-то попытается это дело запретить, они будут входить в противоречие с другими законами, с Конституцией. Нужно поменьше паниковать по этому поводу и делать свою работу.

Некоторые действия Кремля кажутся совершенно нелогичными и продиктованными скорее эмоциями, переживаниями, страхами, у которых нет оснований

Мумин Шакиров: Элла Памфилова, председатель ЦИК, сказала, что будут какие-то инструкции в ближайшие дни: кому можно приходить на избирательные участки, а кому – нет. Вы ждете этих инструкций? Или вы будете делать то, что вы считаете нужным?

Станислав Андрейчук: Нет, мы этих инструкций не ждем. "Голосу" уже лет 10 или больше запрещено наблюдать. С тех пор как у общественных объединений и общественных организаций исчезла возможность направлять наблюдателей на избирательные участки, формально на них нет наблюдателей "Голоса". Всем активистам мы просто помогаем получать направление у партий, у кандидатов. Так что формально это не наши наблюдатели, это просто граждане, которые пользуются нашей инфраструктурой: смотрят наши учебные ролики, изучают наши учебные материалы, применяют наше мобильное приложение, звонят нам на "горячую линию", обращаются к "Карте нарушений". Но они действуют как представители партий и кандидатов.

Мумин Шакиров: Насколько эффективным может быть "Умное голосование" Алексея Навального? Он буквально несколько дней назад дал большое, развернутое интервью The New York Times, и опять повторил, что "Умное голосование" может поломать игру "Единой России" и Кремлю.

Станислав Андрейчук: Мы видели, что "Умное голосование" работает в крупных городах. Я думаю, что в сельской местности, в небольших и средних городах оно не столь эффективно. Сейчас власти попытаются поломать и эту инфраструктуру или максимально затруднить к ней доступ. Но сторонники Алексея Навального, кто намерен воспользоваться этим голосованием, я думаю, уже давным-давно приложение себе скачали и без проблем будут его применять.

Мумин Шакиров: "Мы имеем дело с психически нездоровым человеком. Патологическим лжецом с маниями величия и преследования. Путин помешан на оккультизме и ходит с красной ниткой на запястье. Когда-нибудь выяснится, что президент России принимает решения по совету старца из леса или какого-нибудь покемона", – я процитировал фрагмент из интервью Навального. Видна ли в действиях Кремля такая паранойя, которую описал Алексей Навальный?

Станислав Андрейчук: Я не знаю про старцев и оккультизм, но, конечно, некоторые действия Кремля кажутся совершенно нелогичными и продиктованными скорее эмоциями, переживаниями, страхами, у которых нет оснований. Есть ощущение, что тревожность во власти нарастает в последние годы. Для этого есть основания в виде снижающихся рейтингов поддержки. Понятно, что выборы – это всегда немножко катализатор тревог, а для тех, кто находится во властных кабинетах, это и катализатор политизации граждан. Власти в этот период особенно нервно себя ведут и стараются перестраховываться максимально. Меры, которые они принимают, неадекватны ситуации и стратегически могут вести к плохим для них же последствиям.

Мумин Шакиров: Где больше всего вы ожидаете вбросов: на избирательных участках, во время подсчета голосов или в системе электронного голосования?

Станислав Андрейчук: У нас есть несколько "дыр". Онлайн-голосование действительно непрозрачное. Но оно у нас в этом году всего в шести из 85 регионов. Онлайн-голосование может сказаться на результатах каких-то округов, но его вклад, даже если там будут что-то подкручивать, – 10-12-15 мандатов, не больше. А у нас всего в Госдуме 450 депутатов. 10-15 мандатов – это тоже много, это фракция партии, преодолевшей 5%, но все-таки в масштабах 450 это не самая большая цифра. Гораздо большую тревогу у нас вызывают, во-первых, так называемые "электоральные султанаты" – это 1,5 десятка регионов, где результаты рисуются с потолка, и это уже действительно много мандатов, и это уже действительно большая проблема.

И во-вторых, конечно, – трехдневное голосование. На него нужно много наблюдателей. Мы посчитали, что в идеале нужно полмиллиона независимых наблюдателей, но, в принципе, достаточно и 200-300 тысяч, а у нас 100 тысяч избирательных участков. 200-300 тысяч – это гигантское количество, наблюдательское движение никогда столько не выставляло. Но на избирательном участке, где в среднем живет около 1,5-2 тысяч избирателей, нужно, чтобы нашлось два-три человека, которые готовы прийти и понаблюдать. По одному человеку на день. Вы выходите, берете с собой друга или подругу, кого-то из родственников, друзей или соседей по лестничной площадке – и вы закроете избирательный участок на все три дня. И это может очень сильно повлиять. Мы видим, что даже в условиях многодневного голосования сам факт присутствия наблюдателей очень сильно влияет на то, какие конечные результаты оказываются в протоколах. Поэтому идите наблюдать.

Мумин Шакиров: Власть так зачистила политическую поляну, что невольно на второе место, по опросам, вывела партию КПРФ, пусть и без Грудинина, директора "Совхоза имени Ленина". Дадут бой коммунисты "единороссам" или нет?

Станислав Андрейчук: Мы анализируем социальные сети, там упоминаемость "Единой России" и КПРФ, в отличие от телевизора, почти равная. Это значит, что эти две партии конкурируют между собой. Если наблюдатели обеспечат нормальный подсчет голосов, то коммунисты вполне могут дать бой, по крайней мере, по спискам.

Подкуп или помощь особо нуждающимся?

Мумин Шакиров: КПРФ потребовала снять с выборов список "Единой России". Коммунисты объяснили это тем, что на съезде правящей партии Владимир Путин объявил о выплатах пенсионерам и силовикам из федерального бюджета. Пенсионеры получат по 10 тысяч, военные и силовики – по 15. Что это – подкуп или помощь особо нуждающимся? Этот вопрос я обсужу с Евгением Гонтмахером.

Евгений, президент России залез в казну и достал оттуда полтриллиона бюджетных денег пенсионерам и силовикам. Это 50 миллионов человек. Имел ли он законное право это сделать без чьих-либо указаний, советов или разрешений?

Евгений Гонтмахер: Изначально, когда он об этом объявил на встрече с активом "Единой России", там речь шла о том, что новый состав Думы, где эта партия, очевидно, с его точки зрения, будет иметь большинство, проведет соответствующие поправки в бюджет. Это бюджетные деньги, и требуется сделать поправки такие. Но потом, видимо, сразу же почти замерили, насколько эта новость произвела впечатление на целевые группы – военных и пенсионеров. Оказалось, что никакого положительного электорального эффекта, на что надеялись, нет. Поэтому президент подписал сразу же указ. Он, конечно, будет оформлен в виде поправок в бюджет задним числом, потому что выплаты пенсионерам обещают сделать уже в начале сентября. Поэтому здесь игра с юридическими процедурами.

Я не берусь юридически оценивать эту ситуацию выплатой, там очень много хитросплетений, но она чисто политическая

Мумин Шакиров: Я правильно понял, что Дума – ему не указ, все оформят задним числом? Но это уже будет другая Дума. Та Дума, которая пока еще есть до 19 сентября, этого не может сделать, а следующей Думы у нас еще пока нет. И как быть?

Евгений Гонтмахер: Видимо, как предполагает президент, в следующей Думе будет большинство "Единой России", и они это просто оформят. Чисто юридически облегчает задачу то, что это не перераспределение расходов бюджета с одной статьи на другую. Это дополнительные расходы бюджета, о которых сказал Силуанов, они не запланированы в законе о бюджете. Они будут в этом году, по его оценке, порядка 1,5 триллиона рублей. У нас правительство верстает бюджет очень и очень хитро: они всегда занижают и доходы, и расходы. Расходы, конечно, исполняются ровно так, как в бюджете, то есть лишних денег не тратят, если только такие чрезвычайные ситуации, как сейчас. А доходы появляются, причем довольно приличные. Те же 1,5 триллиона. Это же намного больше, чем 500 миллиардов, которые уйдут на выплаты военным и пенсионерам. И есть такое объяснение: "Мы в конце года покажем, куда отправили дополнительные деньги. Мы же не трогали другие статьи бюджета". Я не берусь юридически оценивать эту ситуацию с выплатой, там очень много хитросплетений, но она чисто политическая.

Мумин Шакиров: Представим себе, что Дума получилась не та, которую хочет Кремль, – полный контроль "Единой России". Она может не согласиться с этой поправкой – и все полетит к чертям. По оценкам властей, к 1 сентября более 20 миллионов школьников получат по 10 тысяч. А это еще 200 миллиардов рублей. Не приведет ли такая раздача денег к инфляции и не вырастут ли цены на товары первой необходимости?

Евгений Гонтмахер: Есть оценки влияния на инфляцию. Конечно, оно будет. Кстати, практически все родители школьников к 1 сентября уже получили эти деньги. Они уже у людей, многие потрачены. Мало кто откладывает деньги на какие-то свои счета. Люди идут в магазины. А в магазинах у нас по целому ряду товарных групп есть напряжение. Не то, что дефицит, но где-то чего-то не хватает, люди приходят с деньгами, естественно, в какой-то локальной точке происходит повышение цен, потому что люди хотят купить именно это, а этого нет в данный момент... Оценки показывают, что это где-то плюс 0,2-0,3 процентных пункта к той инфляции, которая ожидается в России. А пока она ожидается по году где-то в районе 6%. Значит, к 6% еще плюс 0,2-0,3 процентных пункта будет. Это, конечно, не какой-то всплеск инфляции. Но в копилку, да, это идет.

Мумин Шакиров: Как отреагирует электорат, получив эти дополнительные 10 и 15 тысяч рублей? Проголосуют так, как надо, или возьмут деньги, а там – как получится?

Евгений Гонтмахер: Проголосуют так, как надо, даже без этих 10 и 15 тысяч рублей почти наверняка. Я не стал бы преувеличивать влияние этих выплат. Итоги выборов обеспечиваются административными способами, и результаты голосования бюджетников и военнослужащих, в общем-то, предрешены. Но масса тех людей, которые получат эти деньги, понимают, что это, в общем-то, подачка. Пусть на 10 тысяч повысят пенсию, а не просто разово выдадут. Пусть увеличат денежное довольствие военнослужащим на 15 тысяч рублей. Вот чего люди хотят. Недаром Шойгу на встрече с Путиным в самом начале этой истории сказал, что хорошо было бы обеспечить достойное денежное довольствие военнослужащим. Получается, что оно еще не очень достойное. Люди все понимают.

Украина: 30 лет без СССР

Мумин Шакиров: В Киеве на этой неделе прошел учредительный саммит "Крымской платформы", которая должна стать международной переговорной площадкой для возвращения Крыма в состав Украины. В самом Киеве это мероприятие считают одной из опор по мирной деоккупации Крыма. В Москве же назвали "русофобским шабашем" и "угрозой территориальной целостности России". Будущее Крыма и российско-украинских отношений я обсужу с Петром Олещуком.

Потеря Крыма, война в Донбассе, безвизовый режим с Европой, военные парады в Киеве и Одессе, сменяемость власти… Добавьте пару ваших тезисов дополнительно.

Петр Олещук: Украина существует. Украина определилась с внешнеполитическим выбором, но при этом она неоднородна по многим вопросам внутри страны.

Мумин Шакиров: Кто и зачем придумал "Крымскую платформу"?

Петр Олещук: Это инициатива действующего президента Зеленского. Очевидно, что придумал кто-то в его окружении, хотя вряд ли мы узнаем, кто именно. Думаю, что это решение было коллективным. Главной целью было в первую очередь актуализировать снова вопрос Крыма.

Мумин Шакиров: Многие эксперты говорят, что беззубая Европа ничем сейчас помочь не может. Не будет же она воевать с Россией.

Украина в какой-то момент показала свою слабость, и это было воспринято Россией как сигнал к агрессии

Петр Олещук: Она и сейчас не будет воевать, и вчера, конечно, не стала бы воевать. Но для России вопрос легитимизации этой аннексии остается важным. Пока она не осуществлена в полной мере, наверное, тяжело реализовывать полностью все те планы, которые были. И наверное, подобные инициативы показывают, что, по крайней мере, евроатлантическое сообщество однозначно говорит: никакой легализации аннексии не будет.

Мумин Шакиров: Информационная война на фоне реальной, настоящей войны, где погибают люди, которая сейчас происходит в Донбассе, продолжается. Где Украина выигрывает информационную войну, а где нет?

Петр Олещук: Вряд ли можно говорить о том, что Украина действительно выигрывает информационную войну, потому что информационный ресурс Украины для этого недостаточен. В то же время эта информационная война накладывается на ряд других процессов в мире. И не только же Украина страдает от разнообразной неоимпериалистической политики, в том числе и России. Иногда Украине удается попасть в резонанс, и это помогает стране эффективно действовать в информационном пространстве.

Мумин Шакиров: Украинские эксперты говорят: "Не так дружили с Россией. И вот вам результат". А как надо было дружить с Россией?

Петр Олещук: Я не думаю, что это вопрос какой-то особой дружбы с Россией или ее отсутствия. Проблема в том, что Украина в какой-то момент показала свою слабость, и это было воспринято Россией как сигнал к агрессии.

Мумин Шакиров: Может быть, иначе надо было выстраивать отношения? Ведь выстраивали отношения целых пять президентов до Зеленского. Какой из президентов был на более правильном пути?

Петр Олещук: Мы не можем их сравнивать, потому что ситуация менялась постоянно. Например, Кучма мог выстраивать многовекторность с Ельциным просто потому, что тогда Россия не была готова к настолько агрессивной внешней политике, а была занята внутренними проблемами. Тут нужно сравнивать и украинскую сторону, и российскую стороны в динамике. Я не считаю, что кто-то из президентов Украины показывает и показывал именно идеальный пример. Если бы этот пример был, то наверное, мы бы сейчас были в несколько иной ситуации.

Мумин Шакиров: В мае 2015 года вы заявили, что Украине следует "отрезать оккупированные территории по нынешней линии фронта" из-за неприемлемых для Киева условий возвращения, а на выгодный сценарий у страны просто не хватит сил. Изменилась ли ситуация спустя шесть лет?

Петр Олещук: Да, изменилась. Я прекрасно понимаю, что у нас по-прежнему нет ресурсов для возвращения этих территорий. Но проблема не в этих территориях. Проблема именно в сохранении соответствующих амбиций со стороны России, которой нужен инструмент влияния на Украину.

Мумин Шакиров: Живой пример. Буквально несколько месяцев назад Азербайджану, спустя почти 30 лет, удалось победить Армению, вернуть себе утраченные территории. Правда, на это ушло несколько десятилетий. Украина для себя рассматривает вариант или нет?

Петр Олещук: Было бы странно, если бы Украина не рассматривала этот вариант. И также было бы странно, если бы постоянно все декларировали: "Мы сейчас пойдем в наступление", – и так далее. Наверное, в нынешней ситуации, в контексте ресурсов, армии, денег, которые вкладываются в армию, Украина сейчас больше напоминает Армению, чем Азербайджан. Наверное, мы вряд ли когда-то сможем сугубо военным образом достичь превосходства над Россией. Этот вопрос настолько же сложный, как и неоднозначный. Но мы должны понимать, что ситуация в мире всегда может измениться, и к этому тоже нужно быть готовыми.

Мумин Шакиров: Минские соглашения превращаются в дипломатическую химеру, пишут эксперты, Москва все активнее интегрирует самопровозглашенные республики. После выборов, где почти 600 тысяч человек проголосуют с российскими паспортами, оправданно ли говорить, что вернуть Донбасс уже невозможно? Или как его можно вернуть – с учетом того, что Россия там раздает паспорта сотнями тысяч экземпляров?

Петр Олещук: Вернуть можно очень быстро и очень просто. Но для этого Россия должна по каким-то причинам отказаться от внешнеполитических амбиций. И после этого уже начнутся какие-то реальные переговоры, реальная дипломатия и решения этой проблемы.

Мумин Шакиров: Чем ментально отличается избиратель в Крыму от избирателя в Донбассе? Это одинаковая ментальность?

Петр Олещук: Конечно, нет.

Мумин Шакиров: Я задаю этот вопрос потому, что Россия считает Крым своей территорией, а Донбасс – пока еще не своим, но территорией, в которой есть подконтрольный ей режим.

Петр Олещук: Даже неподконтрольный режим. Она утверждает, что это внутриукраинские дела, а она там только посредник. Существует ряд очень больших различий. Но нельзя выделять какие-то отдельные регионы Украины исключительно на основании того, что они имеют какие-то четкие характеристики. Потому что люди какой-то пророссийской ориентации есть на всей территории Украины, даже в западных областях, еще со времен Советского Союза. Также люди откровенно проукраинской ориентации есть, даже и сейчас, несмотря на все репрессии, на временно оккупированных территориях. Вся территория Украины в электоральном плане – это взвесь, это соединение совершенно разных ментально людей. Поэтому очень сложно выработать единый образ человека, который будет отвечать за определенный регион.

Мумин Шакиров: Украинские паспорта остаются у тех граждан, которые проживают на оккупированных территориях. У этих людей есть возможность ездить без визы в Евросоюз. Это работает на возвращение?

Петр Олещук: Это работает на то, чтобы эти регионы слишком далеко не ушли. Образ Украины так или иначе присутствует. Кто-то все равно держит в голове перспективу получения паспорта, кто-то использовал украинский паспорт для того, чтобы вакцинироваться не "Спутником", а Pfizer. Кто-то хочет поступить в украинский вуз.

Мумин Шакиров: То есть это та ниточка, за которую можно в определенный момент дернуть?

Петр Олещук: Да.

День Независимости в Украине

Мумин Шакиров: День Независимости 24 августа в Украине – это праздник со слезами на глазах или день рождения новой страны?

Петр Олещук: Это действительно праздник со слезами на глазах, потому что очень много самых разных эмоций у украинцев – гордости, возмущения по поводу каких-то утраченных возможностей. Этот праздник за несколько предыдущих лет все-таки превратился из формального для большинства в что-то содержательное.

Мумин Шакиров: Есть ли шансы у Зеленского, нынешнего президента Украины, переизбраться? Или он потерял этот шанс?

Петр Олещук: Шансы у него есть – естественно, если он сам захочет переизбираться, поскольку однозначного ответа он пока не дал. Человек выбирает не абстрактного идеального президента и, например, Зеленского, а из тех предложений, которые на тот момент будут. Перспективы и Зеленского, и любого другого политика будут зависеть не только от него, но и от того, с кем его будут сравнивать.

Мумин Шакиров: Есть Польша, сосед Украины, и есть Украина. Обе страны, как говорят некоторые эксперты, были приблизительно на одинаковом старте. Польша сегодня – некий образец в Восточной Европе, страна, которая получила море денег от Запада и построила крепкую экономику. Почему Украина – не Польша?

Петр Олещук: Я не согласен с тем, что у Украины были стартовые позиции такие же, как у Польши. Они были абсолютно другие. В Польше не было Голодомора и коллективизации, 37-го года и настолько масштабных репрессий.

Мумин Шакиров: Но это было больше полувека назад.

Петр Олещук: Главное, в силу исторической специфики все-таки Польша была моноэтническим государством. А у нас 20 лет ушло на обсуждение вопросов об этническом содержании государственности. Все-таки мы очень существенно отличались. Нельзя взять экономические параметры… Так это не работает.

Мумин Шакиров: Постсоветские руины были и там.

Петр Олещук: Да. Но все-таки одно дело – когда эти постсоветские руины имеют сравнительно небольшую историю, и другое – когда на несколько десятилетий больше. И самое главное – ни у кого, даже у самых больших врагов Польши, никогда не возникало идеи о том, что ни Польши, ни поляков не существует. К сожалению, в случае Украины все было несколько сложнее.

Мумин Шакиров: Сменяемость власти в Украине есть, а радикальных экономических реформ нет, или пока нет. Почему у украинцев нет своих Кахи Бендукидзе, Егора Гайдара или Бальцеровича?

Петр Олещук: Вопрос в том, могли ли они себя проявить в тех ситуациях, которые были раньше. Это во-первых. И во-вторых, любые реформы общество должно быть готово воспринимать. Ментально сравнительно недавно украинцы пришли к пониманию необходимости этих реформ. Но все еще остается очень много разнообразных стереотипов, которые продолжают жить в украинском обществе. Например, что можно снижать налоги и повышать пенсии. Подобные мысли используются политиками и популистами. Но я не хочу сказать, что у нас нет реформ. Реформы есть. Вопрос в том, что у нас, к сожалению, очень завышенное ожидание от реформ, будто кто-то включит рубильник – и одновременно везде загорится иллюминация.

Мумин Шакиров: С Зеленским вы связываете радиальные реформы в будущем или нет?

Петр Олещук: Конечно, уже некоторые реформы были проведены. Многие реформы еще не проведены. Я так понимаю ситуацию, что мы уже вошли в тот исторический момент, когда реформы неизбежны. Президент либо возглавляет этот процесс, что пытается делать Зеленский, либо пробует встать против этого процесса, и тогда ничего хорошего ему это не принесет. Пример – Янукович.

Мумин Шакиров: Какой процент населения Украины хочет обратно в Советский Союз?

Петр Олещук: Вроде около 69% граждан Украины поддерживают независимость Украины, а остальные не то чтобы нет, там разные варианты. Кому-то тяжело ответить на этот вопрос. Там очень жесткая градация и связь именно с возрастом – чем человек старше, тем больше у него ностальгии по Советскому Союзу.

Мумин Шакиров: То есть среди ваших отцов и дедов – большой процент тех, кто хочет обратно в Советский Союз?

Петр Олещук: Довольно немалый. И по целому ряду опять-таки самых разных причин.

Мумин Шакиров: Какое место в жизни украинцев займет русский язык с учетом того, что в Киеве осталось или одна, или две школы с русским обучением?

Петр Олещук: Русский язык при этом не исчез.

Мумин Шакиров: Но мы же говорим о будущем.

Петр Олещук: Этот вопрос очень сложный, потому что на данный момент русский язык остается в первую очередь инструментом и темой политической, связанной с соответствующими внешнеполитическими амбициями России. Какое-то здравое обсуждение темы русского языка возможно в Украине только после того, как закончится агрессия России против Украины. Эта тема закроется, и после этого сразу же существенно снизится политизация вопроса русского языка. Тогда уже будет более нормальная атмосфера для того, чтобы его обсуждать. Ясно, что он не исчезнет. Есть этнические русские в Украине, которые будут его сохранять.

Мумин Шакиров: Можно ли говорить, что теперь русскоязычная и украинская интеллигенция – это две параллельные прямые?

Петр Олещук: Здесь все очень и очень сложно. Русскоязычные в Украине – это очень неоднородная группа. Есть люди, для которых русскоязычие – это отрицание всего украинского, и их, в принципе, не так много. И есть люди, для которых русскоязычие – это часть их личной, персональной биографии. Но это не означает, что они плохо относятся к украинскому языку или к его расширению и дальнейшему внедрению в Украине. Тут нет жесткой черно-белой градации. Здесь очень много разнообразных оттенков серого, которые в целом и составляют всю картину.

Мумин Шакиров: Кто и как определяет сегодня, что этот русский писатель годится для Украины, а этот не годится?

Петр Олещук: Вопрос опять-таки очень сложный. Есть целый ряд разнообразных мотивов и причин. Например, ныне живущие писатели каким-то образом высказывают свою позицию по той ситуации, и это влияет на оценку их творчества в Украине.

Мумин Шакиров: Максим Горький писал в досоветскую эпоху и во время советской эпохи, был неким буревестником. Приемлем ли он сегодня для современной Украины?

Петр Олещук: Я считаю, что каждый человек должен сам для себя определять, какая литература ему интересна. Я лично не считаю, что такие писатели, как Горький, должны у нас каким-то образом внедряться или пропагандироваться, но причин запрещать их творчество я тоже не вижу. Интерес у человека может быть разный – как обожание, так и желание вкопаться и раскритиковать полностью. Любой человек должен иметь право знакомиться с той литературой, которая ему интересна.

Мумин Шакиров: Кстати, я бываю в книжных магазинах здесь, в Киеве, и я вижу огромное количество русской литературы – Довлатов, классика, переводы зарубежных изданий тоже. Борис Акунин, один из самых читаемых писателей в России, здесь популярен или нет?

Петр Олещук: Я думаю, что да. По крайней мере, лично я знаком с его творчеством.