Лас-Вегас для террористов: что ждет Афганистан при талибах

Скучать не придется.

Американцы покинули Афганистан после 20 лет войны. Джихадисты в Секторе Газа, Мали, Сомали, на Филиппинах, в Пакистане и Сирии празднуют.

Сначала праздновали и в Пекине, Москве, Тегеране. Но радость от репутационного проигрыша США быстро сменилась там тревогой о будущем собственных режимов. Американцы 20 лет несли бремя сохранения мира и стабильности в регионе. У них были на это деньги, а главное — они верили в возможность построить молодую демократию на каменистой почве Афганистана.

Мечты не оправдались, очередная попытка модернизировать Афганистан провалилась. Однако моральную обязанность отомстить организаторам терактов 11 сентября американцы выполнили с честью. И, вероятнее всего, окончание их самой длинной войны пойдет им лишь на пользу. Внутри страны будет закрыт один из вопросов, который годами раскалывал общество и давал питательную почву популистам. Зато у противников Вашингтона проблем лишь прибавится.

Ни один из региональных игроков не сможет принять на себя ответственность за 40-миллионную страну под властью джихадистов. Ни у России, ни у Китая, ни тем более у Пакистана с Ираном нет денег, солдат и, главное, желания наводить порядок в Афганистане. Возможно, кто-то из них мечтал поживиться на хаосе, в который постепенно будет погружаться страна. Нелегальная добыча полезных ископаемых, производство и транспортировка наркотиков, рынок оружия и контрабанда всегда привлекают политических авантюристов, но тратить на это миллиардные бюджеты, тем более вводить свои войска — весьма рискованно.

Что же ожидает Афганистан?

Если коротко, то ничего хорошего. Первые недели власти талибов показали, что они не изменились. То есть внешне они стараются демонстрировать свою умеренность, заявляют об амнистии и правах женщин. Но на практике, особенно в районах, где нет западных журналистов и сопротивления местного населения, они ярко демонстрируют, как будут выглядеть законность и инклюзивность по-талибски. О какой компромиссности власти можно говорить, если ответственным за безопасность Кабула назначили международно признанного террориста Халиля Хаканни, организовавшего теракты смертников и нападения на гостиницы, за которого США дают 5 млн долл. вознаграждения?

Еще одним свидетельством ненастроенности талибов на диалог стала история с двумя известными и уважаемыми политиками. Бывший президент Афганистана Хамид Карзай и бывший премьер-министр Абдулла Абдулла были первыми, кто публично поддержал власть талибов. Они проводили с ними встречи, договаривались о будущих реформах. Считалось, что именно они являются претендентами в новое инклюзивное правительство талибов. Однако и Карзай, и Абдулла были нужны в первые дни как успокоительное для напуганных кабульцев. Их использовали как ширму, за которой талибы завершили бескровный захват государственных институтов. Но когда этот процесс закончился, обоих политиков посадили под домашний арест, обезоружив перед этим охрану.

Эти шаги новой власти, как и расстрелы демонстраций в День независимости Афганистана, запрет музыки в публичных местах, освобождение известных террористов из заключения, свидетельствуют: талибы не изменились. Они понимают, что, захватив власть в стране, смогут держать ее сколько угодно. Ни одна из соседних стран уже не будет повторять опыт 2001 года. И если талибам удастся окончательно подавить оппозицию в Панджшере, они смогут годами удерживать власть. А с ней смогут шантажировать соседей беженцами, требуя дипломатического признания и денег на свои нужды (пример Беларуси). Они смогут создавать на своей территории тренировочные базы для радикалов, которых потом будут использовать как прокси-силы в борьбе против соседей (пример Ирана).

Надеяться, что талибы сумеют построить эффективную экономику, которая прокормит 40 миллионов граждан (а в 2050 году, по прогнозам, их станет 80 миллионов), — необоснованный оптимизм. Уже сегодня страна страдает от засухи и пандемии COVID-19, а денег в бюджете нет. Экономика страны последние 20 лет держалась на международной донорской помощи, более 20% населения безработные, а главные экспортные товары — фрукты и орехи. Государственные институты в стране работали плохо, и единственное, что мотивировало чиновников выходить на работу, — регулярная зарплата и возможность коррупции.

Ни первое, ни второе при талибах не гарантированы. Зато как инструмент управления государством они предлагают универсальное средство — страх. Но Афганистан сегодня — это не Афганистан 1990-х годов. Тогда в талибах видели пусть и жестокую, но силу, способную навести порядок. Сегодня же выросло новое поколение, которое привыкло к свободе, хотя и замешанной на бедности и коррупции. От коррумпированной власти времен Карзая и Гани эти молодые афганцы получили музыку, смартфоны, Интернет, спорт и туристов, на которых хорошо зарабатывали не только таксисты. Талибы же, отобрав все это, взамен обещают шариат — с отрубанием рук и избиением камнями. А на малейшую публичную демонстрацию недовольства будут отвечать расстрелами, как это уже происходит.

Монопольная власть для талибов станет испытанием не меньшим, чем война. Они получили власть без сопротивления в обмен на обещание мирной жизни для народа и сохранения статус-кво для элиты. Обеспечить выполнение этих требований они могут лишь при условии, что будут получать деньги от мирового сообщества. В первую очередь от своего вчерашнего врага — Запада, потому что Китай не привык тратить деньги на благотворительность. Но, чтобы получить деньги от Запада, талибы должны идти на компромисс. А это уже угроза для самого режима.

«Талибан» — неоднородное движение. Его скелет состоит из радикальной молодежи, воспитанной в пакистанских медресе на идеях джихада. Они воюют не за компромиссы, а за триумф идеи. И, как только политики попробуют отступиться от этой идеи, радикальная молодежь восстанет. Зажатая между этими радикалами и потребностью международного финансирования, как между Сциллой и Харибдой, новая власть в Афганистане пребывает в очень уязвимой позиции.

Добавьте к этому существование двух центров сопротивления: в Панджшере — со стороны умеренных и в рядах «Исламского государства — Хорасан» — со стороны радикалов, и станет понятна вся трагичность судьбы, ожидающей простых афганцев.

А что же террористы?

Единственные, кто может быть полностью удовлетворен ситуацией, сложившейся сейчас в Афганистане, — террористы «вилайета Хорасан Исламского государства» («ИГ — Хорасан»). Время и логика событий играют им на руку. Разрушенные государственные институты, отсутствие армии, полиции и иностранных войск в стране гарантируют им комфортный простор для деятельности. Безработная молодежь, привыкшая воевать и воспитанная на идеях джихада, гарантирует им неисчерпаемый кадровый ресурс. Попытки власти договориться с иностранцами, независимо от того, Китай это или Катар, будут гарантировать им идеологическое оправдание сопротивления «новой оккупации».

В конце концов, расположение Афганистана дает им доступ к расширению либо на север — в ослабленные многолетними авторитарными режимами страны Центральной Азии, либо на северо-восток — в самый проблемный регион Китая, с миллионами репрессированных мусульман — уйгуров, либо на восток — в мятежные районы Северного Вазиристана, либо же на Запад — в Иран, самое сердце ненавистных для ИГ мусульман — шиитов.

Надеяться, что террористы «ИГ — Хорасан» или новые, еще более радикальные группы не попробуют воспользоваться такой уникальной возможностью, безответственно. Верить в то, что талибы способны самостоятельно справиться с этой угрозой, безосновательно. Что же остается делать остальному миру? Готовиться.

Мы — свидетели события глобального масштаба. Оно может изменить мир, знакомый нам до сих пор. Неудачная военная авантюра СССР в Афганистане привела к появлению «Аль-Каиды» и распространению идей освободительного джихада на Боснию, Алжир, Северный Кавказ, Филиппины, другие страны. Агрессивный ответ США на атаки 11 сентября породил «Исламское государство» и экспансию джихадизма в сердце Африканского континента. К чему приведут победа талибов и выход американцев, прогнозировать сложно. Но одно можно сказать уверенно — скучать не придется.

Александр Кореньков, «Зеркало недели»