Военный аналитик: Самые элитные силы РФ — малоэффективны

Подробный анализ десяти дней войны в Украине.

В эфире Радио НВ военный аналитик Национального института стратегических исследований Николай Белесков проанализировал, как прошли 10 суток обороны Украины и почему Российская Федерация не добилась успеха на ни одном из уровней, а президенту Владимиру Путину больше нечем удивлять украинских защитников.

— Вчера украинские войска под Харьковом пошли в контрнаступление. Мы меняем оборонную тактику?

— Я бы назвал это контратаками, контрнаступление — это более серьезные вещи. Во время оборонной операции не просто рекомендуется, но является одним из базовых элементов, придающих обороне устойчивость, активность — это постоянные контратаки, когда создается такая возможность. Для того чтобы отбросить противника, захватить новые рубежи; когда противник решит возобновить атаку после перегруппировки, чтобы можно было его уничтожать на большем расстоянии. Это происходит не только вокруг Харькова, но и под Киевом, в северо-западной части, где в последние два дня мы активно боремся за пригород, расширяем периметр безопасности вокруг Киева. Все это вкладывается в концепцию активной обороны. И в рамках стратегической оборонной операции контратаки — это мастхев.

— Отпор российским оркам в Николаеве — это тоже серьезное дело?

— Всем попыткам [врага] идти дальше в Николаевской области активно противодействуют. Пока создается впечатление, что где-то в середине Николаевской области, вокруг Николаева удастся стабилизировать ситуацию, что дальше у противника уже не будет сил, что на этом участке украинско-российского фронта уже не будет какого-то продвижения.

В последние несколько дней все попытки двигаться дальше закончились безрезультатно, с большими потерями. Все ключевые позиции удерживаются. Есть намеки на определенную стабилизацию ситуации в Николаевской области, что это будет рубеж: дальше российские войска уже не пойдут.

— Но юг у нас все равно остается самым проблемным: территория Запорожской атомной станции в Энергодаре контролируется войсками России, ситуация в Херсоне остается напряженной.

— Действительно, ситуация пока полностью не стабилизировалась. Но главное другое. Десять суток стратегической оборонной операции, осуществляемой силами безопасности и обороны Украины, а россиянами не достигнуты свои цели ни на тактическом, ни на оперативном, ни на стратегическом уровне. На тактическом уровне у нас полное преимущество: мы деремся гораздо эффективнее. На оперативном уровне даже некоторые существующие вклинивания не позволили быстро прорвать нашу оборону, окружить. Ситуация возле Мариуполя остается тяжелой, но, я думаю, защитники Мариуполя прекрасно понимают, насколько важна их оборона, которая сковывает значительные силы, которая позволяет выигрывать дополнительное время для того, чтобы где-то в районе Запорожской области тоже стабилизировать полностью ситуацию.

Пока мы еще полностью не стабилизировали [ситуацию], но главное, что мы сохранили группировку. К сожалению, наши люди мыслят как тактики, а не как операторы: считают, что мы потеряли часть территории, это караул. Главное — это сохранение группировки основных сил и выиграть время на мобилизацию Украины. И то и другое было сделано, поэтому все территории мы вернем. Люди на оккупированных территориях демонстрируют неповиновение, но уже неоднократно вооруженные силы призывали начинать активное сопротивление. Не только пассивное, но и активное сопротивление, потому что никто нам не поможет, кроме нас. И только совместное взаимодействие вооруженных сил и народа может выиграть в этой священной народной войне.

— Что бы вы порекомендовали людям, которые видят перед собой оккупантов?

— То, что порекомендовали наши военные — атакуйте логистику. Люди, не имеющие тяжелого вооружения, не могут эффективно сражаться с тяжелой техникой. Они не могут уничтожать танки в большом количестве. Хотя отдельные единицы танков активно жгут, захватывают, как, например, делает Херсонщина, моя родная Сумщина. Поэтому приглашаем показать, как вы тоже круты.

Но массово гражданские могут бороться, организовавшись правильно, с колоннами снабжения. У них нет такой обеспеченности в плане безопасности, это не тяжелая техника.

Перед российской армией сейчас дилемма: сил у них немного, поэтому они либо наступают и имеют незащищенную логистику, либо имеют защищенную логистику и не наступают. Они выбрали первое. Поэтому атакуйте логистику, вносите свою лепту в нашу победу. Пассивное сопротивление — это хорошо, но требуется активное сопротивление.

— Они хотят в клещи взять столицу: у них это не получается, но они пытаются. Могут ли вновь сформированные подразделения, в том числе и территориальной обороны, ударить по ним в тыл?

— Вы переоцениваете способность территориальной обороны вести наступательные действия. Для них должны быть более качественные силы. Задачи терробороны совсем другие — усиливать на угрожающих направлениях наших армейцев. Чтобы переходить к активным действиям, должны быть тяжелые соединения, имеющие совсем другую номенклатуру техники, которая может сначала поработать огнем, затем поддержать наступающую пехоту бронетехники, а затем бронетехника. Давайте не путать функции, ТрО совсем другим занимается.

Мы ведем стратегическую оборонную операцию, цель которой — изматывание наступательного потенциала противника, полная стабилизация ситуации на всех фронтах и накопление наших резервов. Да, мы контактируем, где есть возможность, символически выходим на российско-украинскую границу, но пока мы ведем стратегическую оборонную операцию и выполняем задачи, которые ей характерны. Братья в «клещи» будем немного позже и другими силами.

— Выбить Россию с Запорожской атомной станции — это вопрос времени?

— Возможно, и не придется их выбивать с АЭС. Если им перерезать коммуникации, они сами сдадутся. Не нужно обязательно уничтожать всех до последнего. Если перерезаются коммуникации, это уже все — враг в окружении, с ним можно говорить, что им не остается ничего другого, как сдаться. Думаю, что и боев каких-либо на территории АЭС, ввиду рисков, не будет. Постараются их как-то отрезать, а потом убедить, что мы нормально относимся к тем, кто сложил оружие.

Это тоже недостатки тактического мышления: люди думают, что нужно уничтожить всех, как одного. Всех как одного уничтожать не надо. Достаточно, например, когда у нас будут необходимые силы, зайти в тыл, порезать коммуникации, показать бесперспективность ситуации, договориться, чтобы сложили оружие.

— Вы не сбились со счета, сколько вчера было сбито авиации?

— Сбился. Вчера был действительно день, который войдет в историю, когда массово начали падать различные воздушные платформы воздушно-космических сил Вооруженных сил Российской Федерации.

— Российская Федерация в течение нескольких дней может остаться без фронтовой авиации?

— Я бы не недооценивал россиян. Конечно, авиации у них меньше, чем бронетехники, но это тоже еще десятки, сотни единиц. Вопрос не в том: ведь война имеет не только физическое, но и моральное измерение. Когда эти пилоты, которых еще не сбили, видят эти картинки, они уже не так охотно будут садиться в кабину, понимая свои перспективы. Это доказательство того, что на войне есть разные измерения. Не только так называемое кинетическое поражение, когда уничтожается физической силой, но и мораль работает не только на земле, но и в воздухе. Чем больше нам будут поставлять соответствующие системы, даже ПЗРК, тем больше будут падать соответствующие ударные вертолеты, штурмовая, бомбардировочная авиация, то у тех, кто останется, все меньше будет желания воевать, а без пилотов самолеты не летают.

— Как вы оцениваете резервы, которые Путин может бросить в бой?

— Я не Пентагон и не могу конкурировать с ним. Я немного другую аргументацию использую. Против нас за все 10 суток были брошены самые элитные силы — первая гвардейская танковая армия, разные соединения воздушно-десантных войск, спецназ. И это все оказалось малоэффективным. Потому что бы россияне не бросили, уж нас точно ничем не удивишь.

Наши военные за это время набрались столько опыта, что они, вероятно, лучшие тактики в мире на своем уровне. Поэтому я сомневаюсь, что чем-то уже нас можно будет особенно запугать, какие бы силы ни остались. Конечно, у них есть сотни единиц танков, боевых бронированных машин — их много в России и еще могут подвинуть. Но у нас уже есть опыт. Также фактор деморализации тоже работает. У них забрали мобильные девайсы, нет доступа в интернет, но по меньшей мере груз-200 они уже видели или слышали о нем. Это должно тоже подрывать их желание воевать.

— Государственный секретарь Энтони Блинкен сказал, что Украина может победить. Это психологический излом в войне?

— Поскольку ни одна цель не достигнута ни на каком уровне, а мы накопили большой опыт и получили помощь, которую эффективно используем (противотанковые средства разных типов и против брони, переносные зенитно-ракетные комплексы), то шансов у России становится все меньше и меньше. Поскольку мы уже имели дело с наиболее боеспособными, то мы будем иметь возможность противодействовать и всему остальному. Поэтому по психологическому излому я не знаю, но четко видны военные индикаторы, свидетельствующие против России, в пользу Украины.

— Если Запад не может закрыть небо над Украиной, могут ли страны предоставить нам системы противовоздушной обороны и истребители, которые позволят это сделать украинцам самостоятельно?

— Пока этого нет, нужно просить по максимуму эффективные переносные ракетно-зенитные комплексы. Как удастся реализовать план максимум, который вы озвучили, люди тоже озвучивают в тех или иных вариантах? Этот вопрос. Но мы работаем, я не сомневаюсь в этом.

— Как ограничить количество крылатых и баллистических ракет, стреляющих по нашим городам?

— Думаю, они скоро сами ограничатся.

— Почему?

— Запас иссякает. Нет же безграничного запаса. И так или иначе, они будут исчерпаны. Россияне настолько «хорошие» солдаты, что используют эти системы, которые они могли бы использовать для операций в войне против военных, для гражданского террора. Это тоже вклад гражданских, что они готовы терпеть все, понимая все риски, отвлекать [внимание] от армейцев. Поэтому запас рано или поздно закончится, а его восстановить будет очень и очень тяжело. Другое дело — это пилотируемая авиация и бомбы свободного падения. Это проблема. Но поскольку это именно бомбы свободного падения, самолеты вынуждены снижаться для того, чтобы наносить эти удары, и здесь уже срабатывают ПЗРК.

Поэтому может произойти такая ситуация, что они бездумно используют против гражданских системы и у них ничего не останется, кроме пилотируемой авиации. А против пилотируемой авиации ПЗРК достаточно неплохо работают.