Как Минюст испугался бунта адвокатов и что из этого вышло

Адвокатом Алеся Михалевича Олег Агеев успел побыть чуть более двух месяцев.

Рискнув защищать экс-кандидата в президенты, обвиняемого по делу о массовых беспорядках, “декабриста”, он оказался в числе четырех адвокатов, одним махом лишенных лицензий в феврале прошлого года. В СМИ тогда прошли сухие сообщения о том, что оказывается давление на защитников “политических”, подробностей не было. Год спустя пресс-служба БХК поговорили о том, что все-таки происходило.

- Каково было адвокатам по “делу 19-го декабря”?

- Адвокаты столкнулись с рядом несвойственных для работы проблем: к подзащитным, которые находились в следственном изоляторе КГБ, просто не пускали. Когда я приходил в СИЗО, сотрудники объявляли, что нет свободных помещений для встреч. К проблеме был общественный интерес. Я, как мог, объяснял журналистам, почему не могу видеть своего подзащитного. В конце декабря, по представлению КГБ, которому не понравилось, что эта информация получает широкую огласку, Министерство юстиции начало давить на самых разговорчивых адвокатов.

Человек говорит правду: меня не пускают к подзащитному. Минюст требует опровержения. А как опровергнуть? Сказать: меня пускают в СИЗО? Так, ведь не пускают же! Как в советские времена - в очередь записывались, номерки сверяли. Очередь из адвокатов. Парадокс: по экономическим делам проходили, а те, кто работал по «делу 19-го декабря», просто сутками сидели и ждали, пока снизойдет.

- За что «давили» Вас?

- В одном из самых безобиднейших моих интервью Минюсту показалось, что я даю негативную оценку работе СИЗО КГБ. Помимо этого я был членом Президиума Минской городской коллегии адвокатов. Именно мы рассматривали просьбу Минюста привлечь к ответственности четырех коллег. Жаркие были споры. Президиум, хоть и не единогласно, но стал на сторону коллег. По всем четырем адвокатам было вынесено решение об отказе в вынесении дисциплинарной ответственности и отправлено в Минюст, что Президиум коллегии не находит оснований.

- И в итоге?

- Из семи лишенных лицензии адвакатов трое были в этом, восставшем против Минюста, президиуме. Хотя Павел Сапелко тогда получил и то, и то.

Сразу же началась проверка членов президиума. В январе меня посетили сотрудники комитета госбезопасности - пытались изъять документы. Причем, как на сегодняшний день мне известно: это тот же отдел, что занимался Михалевичем. Кгб-шникам мы ничего не отдали: адвокатская тайна, извините. В тот же день пришел сотрудник министерства юстиции, забрал все, и я могу предположить, что передал все в КГБ.

- Минюсту вы не имеете права отказать?

- Минюст для нас регистрирующий орган, он имеет право на такого рода проверки. Вот вам все о независимости адвокатуры в нашей стране. Как только у меня изъяли документы, тут же один из моих последних клиентов, наркоман, подает на меня заявление председателю КГБ. О том, что я у него вымогал денежные средства, обещая наказание, не связанное с лишением свободы. Странное совпадение, правильно?

- Да, внезапно!

- И, дай Бог ему здоровья, но такими формулировками, как “вымогал путем обмана денежные средства”, он просто не может изъясняться уже. Я знал, что это все очень все плачевно может закончится и такой состав мог быть рассмотрен. Очень невеселое было настроение.

За несколько дней до освобождения Михалевича вызвали на его допрос. В то же время в Минюсте состоялось заседание и меня лишили лицензии. Заходил я в здание КГБ адвокатом, а выходя уже таковым не являлся.

Во время всего этого со мной трижды разговаривал сотрудник КГБ и достаточно прямолинейно предлагал “оказать помощь в сборе доказательств”. Все три раза я отреагировал достаточно резко и оповестил вышестоящие органы о возможном должностном преступлении. Правда, мне не известна судьба этого документа.

- То есть, следствие стремилось не только остановить информационный поток?

- Да, а его и остановили. После предписаний и я, и остальные коллегии стали осторожнее, практически перестали общаться со СМИ. Минюст добился этого за месяц.

- Но если адвокаты и так замолчали, зачем было лишать лицензий?

- Адвокаты не замолчали, они не перестали писать жалобы. Информировалась уже не общественность, а органы, ответственные за проверку. Невозможно не предпринимать ничего, когда вообще не видишь своего клиента: что с ним происходит, где он. Я, например, про «своего» Михалевича абсолютно случайно узнал. Встретился с коллегой. Он спрашивает: “А твоего перевели на Володарку?” - “С чего ты взял?” - “Подзащитный говорил, что сегодня ночью не дали спать, потому что политического в камеру заселяли, шмон устраивали. Михалевича говорит”. Я мигом - в СИЗО МВД. И действительно нашел. Абсолютно без проблем встретились. Правда, только 15 минут поговорили: закрывалось СИЗО уже. Но я хотя бы вживую его увидел. В понедельник его зачем-то назад перевели.

- Как можно было избежать проблем?

- Тихонечко сидеть, изображать работу: пришел на допрос, молча посидел, подписал протокол и ушел. У таких адвокатов, конечно же, проблем не было. Наверно, их кто-то сейчас и грамотами награждает, считает, что они качественно выполняли свою работу.

Я думаю, что Минюст немножно даже испугался открытой конфронтации, в которую вступил Президиум. Мы были свежеизбранными.

- Непритертые...

- Не в этом даже дело: когда просят сделать глупость, то... зависит все от того, насколько себя уважаешь.

ПОСЛЕ

- Я обжаловал лишение лицензии в суде. Комитет государственной безопасности в это время думал, что сделать с тем компроматом, который на меня насобирали. А работа была проделана большая. Вторую половину января, февраль я видел, как шли оперативные мероприятия: наружное наблюдение, телефон нормально работать не хотел, документы пропадали. Много было вещей, которые свидетельствовали, что колпак сужается. Мною занимался достаточно серьезный орган республиканского управления по борьбе с коррупцией в правоохранительных органах. Почему-то. Гора родила мышь: все, что они накопали по результатам проверки документов, - нашли две неправильно заполненых бумажки в одном из дел, по которому мы с мамой вместе работали. Оказалось, что это мы умышленно искажали финансовую отчетность группой лиц и внесли заведомо недостоверные сведения в официальные документы. Из этого родилось уголовное дело по статье 380 части 2 - подделка документов. В итоге дали минимальный штраф. Два месяца городской суд думал, что делать с нашим обжалованием. Но в итоге не удовлетворил.