"Гомсельмаш" и "Ростсельмаш" – получится ли дружба?

Свое мнение по перспективам улучшения отношений «Гомсельмаша» с «Ростсельмашем» "Ежедневнику" высказал Валерий Жмайлик, возглавлявший производственное объединение «Гомсельмаш» с 1995-го по 2012-й год.

По мнению бывшего директора, сотрудничество с «Ростсельмашем» позволило бы увеличить объемы реализации белорусской зерноуборочной техники в 1,5-2 раза. По его словам «Ростсельмаш» сегодня – это огромное предприятие, располагающее мощностями для выпуска 100 тыс. комбайнов в год, с передовыми малозатратными технологиями, поэтому выгода для белорусского предприятия очевидны. Но...

- Ранее были попытки объединиться, взаимодействовать? Что было камнем преткновения?

- Я пытался найти взаимопонимание. Но нужна была и воля другой стороны. У владельцев «Ростсельмаша» – компании «Новое содружество» было другое мнение. Они меня боялись. Дело в том, что они не понимали, как можно их частную собственность объединить с нашей государственной без риска для инвестора.

- Уровень «Ростсельмаша» и «Гомсельмаша» разный? У кого выше?

- У них есть технологии, которые гораздо более дешевые, которые были еще Бог знает в какие годы закуплены, которые для них ничего не стоили, а нам пришлось это все делать самим, закупать оборудование, поэтому некоторые изделия у нас получались дороже, требовалось удешевить технику.

У них были свои ноу-хау, у нас свои в части компоновки машин, в части инженерных решений, по снижению затрат. Мы могли бы привести в соответствие их и наши логические решения. Возможностей было очень много. Для этого нужна была чисто договорная основа на паритетных началах, взаимный интерес, общая собственность, отдельное юридическое лицо. Дальше переговоров и высказывания собственных мнений дело не пошло. У нас государственные органные были не против такого объединения, но они побоялись связываться с нашим госпредприятием. Не знали, как договариваться с государством по поводу взаимной выгоды: сегодня одни будут, завтра другие. Так я оцениваю, но это мое личное мнение. Вопросы задавали разные, но они не хотели рисковать своими деньгами.

- Как Вы думаете, в нынешних новых условиях что-то может сдвинуться? Или звучат просто дежурные слова?

- Вряд ли что-то изменится… Сейчас далеко зашло это объединение. Они купили себе предприятие в Канаде, пытаются часть американской техники продвинуть в Россию. Поэтому я не думаю, что взаимодействие между «Гомсельмашем» и «Ростсельмашем» в настоящий момент реально. Реально (смеется – прим. автора) будет отсутствие противодействия друг другу путем налаживания хороших деловых отношений. В свое время мы поставляли им определенные изделия к их комбайну, они поставляли нам кое-что. То есть пытались наладить взаимовыгодное сотрудничество, чтобы не резко конфликтовать. Но не значит, что можно объединить два предприятия под какой-то эгидой.

- Жалобы представителей «Ростсельмаша» на плохие условия для них в Беларуси правда? Мы их не пускали?

- Ну как сказать? Я не скажу, что «не пускали». Определенное количество российских комбайнов закупалось, в том числе Минской и другими областями. Но в тендерах в основном побеждали мы, потому что предлагали более выгодные условия для своего государства. И сами понимаете, как бы там оно ни было, наши комбайны – наши рабочие места, наши налоги. Поэтому какие-то приоритеты мы имели как продукция отечественного производства. Но были и плюсы: цена проходная, очень хороший сервис, да и машины у нас в то время были более производительные, более эффективные. Они предлагали «Дон», а мы машину более высокого класса. Сейчас у них, конечно, машины модернизированные, получше стали. А в свое время у нас были определенные преимущества. Но, конечно, что здесь говорить, в любом государстве, какое бы оно не было, всегда приоритет, хотя бы моральный, имеет отечественный производитель. Но на тендерах выигрывали мы.

- А белорусские комбайны пускали в Россию?

- В России всегда были государственные программы, по которым проценты по кредитам для сельхозпроизводителей при закупке отечественной техники, в частности «Ростсельмаша», льготировались. Для того чтобы сделать свою технику российской и попасть в эти государственные программы, мы создали в России многие производства, большое из них было в Брянске, где производили уже свои комбайны, но на российском предприятии, которые становились российскими.

В те времена мы попадали под все госпрограммы, как и «Ростсельмаш». Мы и они («Ростсельмаш») работали в каждой области на равных условиях. Нашу технику, поскольку она была более конкурентоспособной, покупали. Были времена, когда мы в России продавали больше зерноуборочной техники, чем «Ростсельмаш».

Потом они начали решать свои проблем через российское руководство, чтобы установить ограничения через долю российской составляющей. И настало время, когда «Брянсксельмашу» эти ограничения не позволили считаться российским и участвовать на равных в госпрограммах льготирования условий продаж техники на российском рынке. Сейчас, вроде, это проблемы решены. Но... Вы же понимаете: каждый в своем государстве старается сделать так, чтобы его техника продвигалась лучше, чем техника его конкурентов.