Какой вообще спорт? Какие трансляции, какой чемпионат?

Нельзя делать вид, что войны нет, если она есть.

Голодовка Олега Сенцова пугает своей необратимостью. Слишком уж неравные силы в этом противостоянии — человек, жаждущий справедливости, и система, пытающаяся его сломать. К тому же система изначально не заточена на какое?либо понимание — она иначе устроена.

В такой ситуации сложно предположить, что появится какое?либо взаимное соглашение. Ну правда, какое соглашение? Россия выпустит заложников? В это можно поверить? Кто?то, вероятно, ждет, что голодовка закончится ничем, что человек сломается (точнее — его сломают), кто?то надеется, что политики все же договорятся и Олега обменяют. При этом вряд ли верят в то, что человек победит систему. Хотя не прогнуться под нее, продолжать сопротивляться, даже если это выглядит утопически — уже победа. По крайней мере, для нас. Для тех, кто сопереживает и поддерживает, победитель в этом противостоянии очевиден. Но больше всего, конечно, хочется, чтобы история завершилась если не освобождением всех украинских политзаключенных, то хотя бы возвращением в Украину самого Олега.

Необратимость заключается и в другом. Сенцов неслучайно объявил голодовку накануне чемпионата мира, который должен начаться в России. Это обращение ко всем — гражданам Украины и мира. Вы будете смотреть футбол? А я в это время буду умирать. И вы должны знать об этом. Все должны знать. Иначе позиция нашей страны ничего не стоит. Иначе вообще не о чем говорить.

Ты делаешь вид, что ничего не знаешь о политзаключенных? Ничего не знаешь о том, что один из них объявил голодовку, требуя освободить десятки граждан Украины, сидящих в российских тюрьмах? Теперь ты об этом знаешь. Теперь у тебя нет шанса сделать вид, что ты не в курсе. Все в курсе.

История действительно необратима и рано или поздно напомнит нам о настоящем положении дел. Нельзя делать вид, что войны нет, если она есть. Нельзя делать вид, что речь идет о спорте, когда речь идет о зле. Какой вообще спорт? Какие трансляции, какой чемпионат? Есть война, оккупация, пленные, и даже если ты успел за четыре года к этому привыкнуть, к этому не привык тот, кто является непосредственным заложником это трагедии, участником, перекрывающим собой твое отсутствие и взявшим на себя ответственность за твое молчание. Трагедия продолжается, и ее развитие тоже пугает необратимостью. И вопрос тут не столько в политике, сколько в этике.

Необратимость проявляется не только в отношениях двух стран, воюющих уже пятый год, не произнося при этом слова война. Необратимость и в том, как наш сумасшедший мир продолжает делать вид, что все в порядке, что ничего нового или особо плохого не происходит, что за долгую историю человечество должно было привыкнуть к собственной безнадежности и научиться воспринимать несправедливость в качестве обязательного довеска ко всем прелестям мира. Люди должны были научиться этому, но не научились. И почему?то продолжают считать несправедливость самым большим злом.

Можно, конечно, философствовать о неизменности времен, о том, что история ходит кругами, о том, что ничего нового под солнцем нет. А можно открыто возмущаться особенностью большой политики, подразумевающей, в частности, общение (даже заигрывание) с тираном и убийцей, нарушающим всевозможные международные нормы.

И вот кто?то один напоминает нам, что так быть не должно. Нельзя уговаривать того, кто ни с кем не собирается договариваться. Нельзя заигрывать с тем, для кого ничего не значат ни слова, ни обязательства. С убийцами вообще лучше не договариваться. А главное — убийц нужно называть убийцами. И чтобы эти простые вещи сегодня звучали особенно четко и понятно, нам нужно говорить об Олеге и его пути.

Да, может казаться, что мы неспособны что?либо сделать, что мы ничем не можем помочь. Может казаться, что результат этого противостояния если не известен с самого начала, то точно не зависит от нас. Возможно, так и есть, и у нас действительно не так много рычагов давления. Но все же один есть: сделать так, чтобы о Сенцове сегодня услышали и узнали все. Чтобы никто не смог сделать вид, будто ничего не знает о его голодовке. Это самое меньшее из того, что мы все можем сделать. Напоминать и верить.

Зло часто склонно преувеличивать свои силы и возможности. Часто самым большим его ресурсом является как раз наше восприятие, наше согласие воспринимать его как данность и не называть по имени. Однако готовность бороться и поддерживать друг друга иногда способна все изменить. Когда имеешь дело со злом, можешь проиграть. Но попытаться в любом случае стоит.

Сергей Жадан, «Новое время»