«Растерянные глаза в прорезях балаклав»

Омоновцы трусят.

Некоторые белорусы гоняют от силовиков во всю мощь, но есть и те, кто не убегает при виде балаклав, щитов и автозаков даже трусцой. The Villlage Беларусь собрал истории белорусов, которые во время протестов смотрят силовикам в глаза и никуда от них не бегут, но не потому что фаталисты или не умеют бегать, а потому что считают, что так победим.

«Сыграли лично для меня забавную короткую сценку известного беларуского режиссера А. Г. Лукашенко»

Александр

— Я почти был уверен в том, что уж в этот раз меня точно арестуют, так как решил для себя, что больше не буду убегать от лукашенковских карателей. Так и случилось. Когда толпа, увидав их, побежала, я остался стоять на месте. Со мной остались стоять моя жена, мой лучший друг и еще несколько десятков человек. Ну а чего бегать?! Чего тогда приходить на эти акции? Чтобы поиграть с карателями в догонялки?.. Не поверите, никакого страха не было. Страх давно ушел, осталась только ненависть. Я еле ее сдерживал.

Нас взяли под руки и повели в автозак. Бить не били, но мой каратель все время пытался заломить мне руку за спину. Я говорил ему, что не буду убегать. Он не верил…

По дороге к автозаку я попросил карателя, который вел мою жену, отпустить ее, так как наш несовершеннолетний ребенок остался дома один. И случилось чудо — жену отпустили.

Меня завели в автозак, и прежде чем посадить в железную клетку, обыскали. Телефоны забирали сразу, но я его с собой предусмотрительно не взял… Клеток в автозаке несколько. Есть многоместные, а есть и одноместная. Я сидел в одноместной.

Нас привезли в местное отделение «гестапо», завели в тир и поставили к стенке… Стрелять не стали, на этот раз… Каждому раздали бумажные пакеты и приказали сложить в них шнурки, ремни и прочие вещи из карманов. Мой друг, с которым мы были на акции — а он уже опытный, его уже раз задерживали — сразу сказал: «Пакеты — плохая примета. Значит, нас, скорее всего, не отпустят». Он не ошибся.

В тире какой-то сотруднник подходил к каждому задержанному, просил назвать ФИО и снимал всех на видео. Потом через каждые три минуты в тир стал приходить какой-то другой сотрудник. Он зачитывал фамилию и уводил задержанных на допрос. Когда на зачитанную фамилию никто не отозвался, я пошутил: «Его уже расстреляли». Все засмеялись. Сотруднику шутка тоже понравилась, он улыбнулся и с баварско-шкловским акцентом сказал: «Очень хорошо, что расстреляли».

Вообще, забегая вперед, скажу, что каратели на этот раз обращались с нами на удивление хорошо. Думаю, был просто такой приказ — не бить. Был бы приказ убить — убили бы, там же, в тире или в момент задержания. Убили бы даже мать родную, потому что мозгов и сердца у этих ребят, по-моему, уже не осталось. Их давно уже заменили приказы и должностные инструкции.

Через полчаса меня уже допрашивал какой-то другой сотрудник. (Да, забыл сказать, почти все каратели были либо в масках, либо в балаклавах.) Скрывать свое участие в акции я не стал, а прямо сказал, что пришел на нее для того, чтобы почтить память убитого сотрудниками МВД Романа Бондаренко. Милиционер о*уел от такого объяснения. Он возмутился и стал доказывать мне обратное, что милиция здесь ни при чем. Не доказал. И слова про «убитого сотрудниками МВД» в мои показания он почему-то не записал. Забыл, наверное. Написал просто — «… пришел почтить память Бондаренко».

Потом меня завели в другой кабинет, где уже другой сотрудник предложил мне подписать еще какой-то протокол. Точно такие, заранее заготовленные протоколы, в которые каратели просто вписывали фамилии, предложили подписать всем задержанным. Я написал, что с протоколом не согласен. Они не возражали.

В небольшом актовом зале, куда меня привели после допроса, за большим белым столом сидело два сотрудника в балаклавах и нашивками ОМОН на груди. Мне приказали сесть и ждать. В зале нас собралось человек 30. Милиционеры не обращали на нас почти никакого внимания, они увлеченно смотрели на смартфоне видео про рыбалку. Тогда я спросил:

— Товарищи фашисты (зачеркнуто) милиционеры, можно вопрос?

— Ну, — сказал один из них со странным немецким именем Андрей (фамилию и свое звание он почему-то не назвал, постеснялся, наверное).

— А можете объяснить: почему нас задержали?

— Вам должны были уже объяснить, — не отрываясь от экрана смартфона, сказал Андрей.

Ну а дальше, как говорится, слово за слово, членом по столу и завязалась жаркая дискуссия на предмет любви к родине. Андрей доказывал нам, что он защищает родину от таких, как мы. Рассказывал нам, что мы, змагары, хотим убить его маленькую доченьку, что треть тех, кто выходит на акции протеста, получают за это деньги. Да-да, ребята, они искренне верят в весь этот бред! Они верят в то, что мы хотим убить их детей. Представляете, как им засрали мозги?! Вернее, мозгов у этих ребят почти нет, потому что когда я сказал им: «Ребята, поймите, холокост тоже был законен», — Андрей перебил меня и спросил: «Что такое холокост?». Не вру! Он не знал, что такое холокост!

Представляете, их интеллектуальный уровень?! Это кошмар! Я слушал их и не верил своим ушам. Я не скажу, что там все такие. По глазам некоторых карателей было видно, что им стыдно и неловко за то, что они делают. Они, наверное, знали про холокост и понимали, что их теперь презирает весь беларуский народ, что в глазах беларуского народа все они теперь — фашисты.

После интересной и оживленной дискуссии, которая длилась около часа, нас погрузили в автозаки и отвезли в тюрьму, где я в мерзких условия с блевотной едой и с чудесными сокамерниками провел сутки.

На следующие день меня подняли с нар и повели в местный тюремный театр. Театр представлял из себя крошечную комнату. Вместо сцены — стол. За ним уже сидели два актера: мужчина в черной мантии и блондинка в защитной маске. Актер в мантии объявил, что сейчас они с девушкой сыграют лично для меня забавную короткую сценку известного беларуского режиссера А. Г. Лукашенко под названием «Беларуский Суд». Сценка мне понравилась. Она длилась минут семь. Я даже смеялся один раз: в тот момент, когда актер в мантии спросил меня: «Доверяю ли я суду?». Подискутировать с «судьей» не получилось, он ведь профессиональный актер и не стал отвечать на мои вопросы про украденные Лукашенко выборы, убитого Бондаренко и других жертв режима Лукашенко.

Вину свою я не признал. Мне дали 10 базовых. Признал бы, как потом я выяснил у тех, кто вышел после меня, дали бы вообще пять. Почему так мало? Думаю, «судьям» приказали не злить пока народ. Но я не жалею, что не признал, так как считаю, что не надо унижаться перед ними. А, самое главное, — бегать от них не надо. Это, друзья мои, наша самая большая ошибка за последние 3 месяца. Им нравится, что мы бегаем от них, они получают от этого кайф. Мы не должны бегать и прятаться от них. Если мы хотим победить их, вместо работы мы каждый день, а не только в воскресенье, должны выходить на площади и сами, мирно и добровольно, как это делали поляки еще в восьмидесятые, садиться в автозаки. Мирно, добровольно, тысячами, десятками тысяч — в автозаки. Через пару дней нас бы уже не задерживали. А еще через неделю всеобщей забастовки и ежедневного выхода на площади хотя бы миллиона людей по всей стране, режим бы пал. 100% пал бы. Лично я в этом не сомневаюсь.

Когда ворота тюрьмы уже открывались, провожавший нас надзиратель по-доброму и искренне сказал нам:

— Удачи вам, ребята, и прощайте!

— Мы не прощаемся, — сказал я ему, — скорее всего, мы еще вернемся, потому что останавливаться не собираемся. Ведь если мы остановимся — нам всем конец…

У первого встречного я попросил позвонить. Через 15 минут подъехала моя жена, обняла меня, поцеловала и сказала, что я дурак. Я с ней согласен.

«Удаляете или на Окрестина»

Александр

— Был в гуще событий на Площади Перемен с 14.30 (в воскресенье 15 ноября — The Village Беларусь). Ощущение личной изнасилованности… Подавленность и небывалая ненависть… Одна граната разорвалась метрах в восьми от меня… Вторая под чьей-то машиной, из-под которой вывалились куски пластика… Я не убегал, а лишь незаметно стал снимать всю эту жесть и цепь титушек в шлемах в метрах 15-ти от меня стоявших поперек улицы. Один из «зеленых» это увидел и крикнул кому-то взять, показывая на меня пальцем… Ко мне подскочил «зелёный», выхватил телефон и спросил: «Что снимаешь?» Я говорю: «Родину снимаю и защитников отечества». Он: «Зачем?». Я: «На память, любуюсь вашей работой». Он: «Удаляете или на Окрестина». А сам листает и смотрит галерею. Я говорю: «Хорошо». Он, не отдавая мне телефон, взял и удалил все мои файлы с фото и видео за последние пол год, как начал пользоваться этим телефоном. Потом отдал и сказал: «Еще раз вас тут увижу — поедите на Окрестина», и отпустил. Возможно сработал мой преклонный внешний вид старца с белой головою.

Я пошел к муралу. После первой сцепки они отошли. Я понимал, что они вернутся, так как их отход был явно тактическим. Потом последняя сцепка и вся эта жесть с погромом. Хватали методично молодежь, кого грубо, кого помягче. У меня по бокам под руки были две девчонки… Они дрожали и от холода тоже… Я им сказал: «Стоим спокойно, от судьбы не уйдешь, не дергаемся, отступать некуда — позади цветы». Мы стояли и ждали своей очереди… Когда она подошла, «зеленый» приблизился ко мне и негрубо сказал: «Или в автозак или выходите вон туда». Я сказал девчатам: «Мы свое дело сделали… Против лома нет приема… Надо выходить». И мы вместе так и вышли через стенку щитов, которые расступились. Так вышли многие девчата, женщины и пожилые люди. На душе паскудно от бессилия и насилия.

«Забрала у омоновца дубинку»

Елена

— Омоновцы трусят. В прямом смысле слова. Кто не убегал, тот понимает о чем я говорю. Они стреляют и трусят. Сегодня (в воскресенье 15 ноября — The Village Беларусь) у них были новые баллончики с какой-то вонючей пенкой. Они до такой степени слабые, что я своей маленькой женской рукой у одного забрала дубинку, когда тот пытался ударить какого то парня. Нет у них силы. Благодарю двух женщин, которые заступились за меня. Одна стала между мной и омоновцем и не дала забрать меня, а вторая стала рядом и взяла меня за руку. Спасибо вам, родненькие! Не бойтесь их. Не бегите! Один за всех и все за одного!

«Растерянные глаза в прорезях балаклав»

Инна

— Сегодня я видела агонирующее зло (15 ноября — The Village Беларусь). Я не убегала, я смотрела и запоминала.

Какие-то бессмысленные задержания. Рядом скрутили женщину, меня не тронули, просто сильно толкнули, но я научилась крепко стоять на ногах — попробуй еще повали.

Бессмысленные хаотичные движения, бессмысленные приказы, дети с растерянными глазами в прорезях балаклав и даже откровенная ненависть, которую прочитала во взгляде одного из них не пугала. Они бегали, суетились, как бестолковая хозяйка на кухне… И мне кажется они это понимали.

Это с одной стороны. С другой — я видела отвагу и бесстрашие в сухом остатке. Это мой народ и я его часть.