«После того, что увидела, не могу перестать ходить на протесты»

История 29-летней Юлии Галиевской, которая старается не пропускать ни одного Марша.

Юлии Галиевской 29 лет, она работает модельером-конструктором женской одежды. До весны этого года девушка была максимально далека от политики и активной общественной жизни, пишет tut.by. Но за последние четыре месяца она трижды отсидела «сутки», провела в заключении около месяца, а будучи на свободе, не пропустила ни одного марша. Что пережила Юлия за это время, как она справляется с тревожным расстройством и почему выходила снова и снова:

— Я долгое время находилась в состоянии «внутренней миграции» и абсолютно не участвовала в общественной жизни. Но в глубине души я, как и многие, хотела перемен, — рассказывает Юлия. — Для меня все началось весной со сбора подписей за альтернативных кандидатов. После задержания Виктора Бабарико я начала становиться в цепи солидарности. В августе пошла независимым наблюдателем на избирательный участок. А сейчас у меня за спиной три административных ареста и почти месяц «на сутках».

Первый раз девушку задержали 9 августа. На избирательный участок, где Юлия была независимым наблюдателем, ближе к вечеру приехал ОМОН, и ее «повязали». Отвезли на Окрестина, где она пробыла пять суток.

— Все, что там происходило, было для меня полным шоком. По моему мнению, условия были нечеловеческие: я сидела в душной четырехместной камере, где было 36 женщин. У нас не было ни еды, ни питья, ни нормальной медицинской помощи. Нас не били, но мы слышали, как в соседней камере избивали людей, и от состояния полной беспомощности было только хуже.

Юлия вышла на свободу 14 августа, а 16-го пошла на первый воскресный марш. С тех пор два раза в неделю она выходила на улицу: в субботу на женский марш, а в воскресенье — на общий. Пропускала, только если сидела «на сутках».

— Второй раз меня задержали на женском марше 19 сентября, суд дал 9 суток. Сначала меня доставили на Окрестина. Казалось, что это совершенно другой мир: и в РУВД, и в ИВС те же люди, что в августе творили что-то невообразимое, теперь вели себя абсолютно корректно. Потом меня перевели в Жодино. Там отношение к нам тоже было абсолютно нормальным.

Последнее задержание было 8 ноября. По ощущениям, я будто бы вернулась в август: во-первых, само задержание было грубым, во-вторых, в Советском РУВД, куда я попала, отношение к задержанным было очень жестким. Нас поставили «на растяжку» возле стены, так мы простояли семь часов. Потом нас забрали в Жодино, там мы, 20 женщин, снова ютились в четырехместной камере. Двое суток мы провели без еды, свет никогда не выключали.

После суда, на котором Юлии дали 15 суток, ее доставили в Барановичи. По словам девушки, условия там совершенно не были приспособлены для жизни. В камере была сырость и плесень, не было горячей воды. Там не выключали свет и запрещали лежать на койках в течение дня.

— Все это время я получала колоссальную поддержку от сокамерниц. Мы всегда были рядом и подбадривали друг друга, несмотря на все те тяготы и ужасы, с которыми сталкивались. Атмосфера в нашей камере была непередаваемая.

Меня очень поддерживает моя семья. Они понимают: после того, что я видела на Окрестина в августе, я просто не могу не ходить на протесты. Для меня это способ хоть как-то выразить свое несогласие с тем, что произошло со мной и еще с тысячами белорусов. Конечно, родные очень за меня волнуются. Но у нас в семье, начиная с моей восьмилетней племянницы и заканчивая 80-летней бабушкой, все против того, что происходит. Все испытывают глубочайшую неприязнь к нынешнему режиму. Поэтому никто не препятствует. Каждый раз перед митингом мама звонит и просит беречь себя, но я не всегда слушаюсь.

У Юлии тревожное расстройство — сейчас девушка проходит курс реабилитации в Тбилиси. Она поехала в Грузию по одной из программ медицинской и психологической помощи пострадавшим. Программа рассчитана на два месяца, что делать после — Юлия не знает.

— Я влюблена в белорусов и уже вряд ли когда-то смогу их разлюбить. Я всегда готова поддержать их протест. Но в последнее время я все чаще стала задумываться о том, как можно более конструктивно отстаивать свою позицию. Поэтому я рассматриваю вариант остаться на какое-то время за границей и приносить пользу немного другим способом.