Светлана Алекcиевич: На стороне добра все больше людей

Их гораздо больше, чем мы себе представляем.

«Я вижу несколько человек, но я не назову их фамилий, так как это опасно для них», – так на вопрос о белорусском Зеленском ответила писательница и Нобелевская лауреат Светлана Алексиевич. Что она думает о ликвидации крестов в Куропатах? Как оценивает Трампа, Зеленский и Пашиняна? Что думает о сериале «Чернобыль», сценарий которого основан на ее книгах? Интервью взяла журналистка «Белсата» Алина Ковшик накануне дня рождения писательницы, которой 31 мая исполнился 71 год.

- Светлана, следите ли вы за политическими событиями? Какое из событий вас удивило в последнее время?

- Конечно, Куропаты… То, как вытаскивали «крыжы». Представить себе, что в христианской стране это возможно… Это был такой уникальный памятник народный. Я много езжу по миру – ничего подобного я не видела. И вот это сделать… Мне казалось, что это какой-то очень плохой знак.

- А из международных событий? То, что происходит и в мире, и также сказывается на нас.

- Самое большое потрясение – это Трамп. Нам всегда казалось, что Америка – это очень сильная, непоколебимая демократия, и что такое невозможно. Но видно, этот коммунизм, которым я занималась 40 лет… Повсеместно произошел некий разврат людей. Коммунизм очень медленно умирает и очень опасно умирает, и никто из нас не знает, как надолго это и чем может кончиться. Это опасно всем, вплоть до фашизма.

- То, что мы сейчас наблюдаем в постсоветских странах… Украина выбрала Зеленского, в Армении победил Пашинян… То есть постепенно назревает волна новых лидеров. Действительно ли мы созрели, дожили до того, что управлять нашими странами начнут люди с абсолютно новым опытом, без опыта страха и тоталитаризма, которые взрослели уже после развала Советского союза?

- У меня есть надежда, что придет новое поколение, поколение молодых политиков, люди, у которых уже не только ракеты и подводные лодки в голове, которые совершенно иначе представляют мир, взаимоотношения между людьми и понимают, что действительно опасно сегодня для людей. Ведь мы видим, насколько очевидно, что начинается экологическая история, и именно природа будет главным нашим оппонентом в этой жизни. Поэтому жалко только, что Беларусь не будет той страной, мне так кажется, в которой появится свой Зеленский быстро. Этого Зеленского мы все должны выращивать, ждать.

- А видите ли вы какие-то ростки? Есть ли среди тех, кто сейчас работает на независимую Беларусь, кто-то, кто имеет задатки на нашего Зеленского?

- Я думаю, про это опасно сегодня говорить, поскольку наша власть уничтожит этого человека. Да, я вижу несколько людей, но я не назову их фамилии, поскольку это опасно для них.

- К сожалению, страх – это существенная эмоция, которой руководствуются беларусы. Еще в 2014-м году вы написали эссе «Коллективный Путин». Мол, Путин живет в каждом из нас. Даже если бы он не выиграл, он и так есть. Изменилось ли что-то за эти годы? В какую сторону идем мы как люди, как народ?

- Знаете, мне кажется… Иногда, как у всех, бывают минуты отчаяния… Но мне кажется, что все-таки на стороне добра все больше людей. Их гораздо больше, чем мы себе представляем. Нам кажется, что ничего не происходит, что это недвижимо. Чем дальше идет время, тем больше у меня появляется уверенность, что происходит какое-то накопление у людей. Они ездят, они смотрят – вот тебе Пашинян, вот тебе Зеленский. Это не проходит бесследно. Это такие знаки, что я даже не могу понять, совершенно будучи далека от политики, как этого не видят те, кто находится в большой политике: тот же Путин, тот же Лукашенко.

- Теперь вопрос с совершенно другой стороны… Успели ли вы посмотреть сериал «Чернобыль»?

- Нет, не успела. Мне самой интересно, хотя я приблизительно знаю, что они выбрали из моих книг. Мы это оговаривали. Но я хочу посмотреть, как это выглядит. Мне очень радостно, потому что есть много фильмов, сделанных по моим книгам, по Чернобылю в частности, и пьес очень много по всему миру… Но впервые такое, судя по сетям, единодушное потрясение от фильма. А так это проходит как-то вскользь.

- Этот сериал, возможно, дал возможность вынести это в широкие массы, снова поднять эту тему. Я читала «Чернобыльскую молитву» еще в школе, для меня это было абсолютным катарсисом. Помню, что плакала, реально плакала над этой книгой, а теперь это имеют возможность почувствовать люди, которые, может быть, никогда не имели возможности прикоснуться к этой страшной катастрофе.

- Мне очень жалко, что это не сделали наши кинематографисты. Я очень хотела, чтобы это сделали в России, или в Беларуси, или в Украине. И мне было жалко, что никто этого не сделал.

- А может, с другой стороны, они были более объективными?

- Я не знаю, были ли они объективными… Позволяла ли бы наша культура посмотреть на это со стороны, с тем опытом культурных навыков, которые есть в американской и английской нации. Там это тоже очень важно. Я помню свои ощущения, когда я работала над этой книгой. Это было понимание того, что это совершенно новое, нет ответов, не хватает этих знаков нашей культуры, надо где-то искать, где-то додумываться до каких-то вещей впервые. Но может быть, хорошо, что это сделали другие нации.

- Мы с вами сегодня много говорили о страхе, о тоталитаризме, но книга, над которой вы работаете сейчас, о любви. Когда стоит ее ждать?

- Знаете, все говорят: ах, почему любовь, вы уже сдались? Я не сдалась. Что касается социальных тем, социального проекта, мне кажется, что я высказала все, что хотела, что понимаю, что могу. Меня стали больше интересовать экзистенциальные вещи – вот любовь и про смерть еще одна книга. К сожалению, я подолгу работаю, так что это долгая работа, даже не знаю, когда она кончится.

- 31 мая у вас день рождения. Какой подарок был бы для вас cамым лучшим?

- Знаете, недавно я шла по улице. Вдруг подходит ко мне какая-то женщина, обнимает и говорит: «Я вас люблю». И пошла. А иногда я выхожу на улицу по каким-то делам, вот недавно была в «Новой Европе» – у нас есть такой магазин… Одна женщина подошла, мужчина, и все говорят: мы вас читаем, мы вас любим. Это лучшие подарки.