Катастрофический год для Путина

К чему привела борьба за возрождение СССР.

Спустя три десятилетия после распада Советского Союза этот процесс еще далек от завершения. Официально, конечно, СССР прекратил свое существование в 1991 году. Но на самом деле Москва так и не смирилась с потерей империи, и последние тридцать лет боролась за отмену этого исторического вердикта. Противостояние между российским реваншизмом и усилиями бывших советских республик по формированию государственности на целое поколение определило политический ландшафт постсоветского мира, но есть признаки того, что все может кардинально обернуться против Кремля.

2020 год оказался катастрофическим для Владимира Путина и его мечты о неформальной империи. Этот год должен был стать годом триумфального позерства, в котором преобладали бы события, посвященные 75-й годовщине победы СССР над нацистской Германией. Вместо этого Путин проводил большую часть своего времени вдали от общественности, в то время как Россия боролась с одной из самых серьезных вспышек коронавируса в мире. В соседних странах у нее также было мало поводов для радости, поскольку интересы России на постсоветском пространстве постиг ряд неудач.

Например, в Средней Азии — беспорядки в Кыргызстане привели к краху пророссийского правительства. Это вызвало опасения относительно дальнейшего снижения влияния Кремля в регионе, где Москва уже конкурирует с растущим присутствием Китая.

Слабость нынешнего положения России не секрет для Путина

В Молдове пророссийский президент потерпел поражение от прозападного кандидата на президентских выборах. Новоизбранный президент Молдовы Майя Санду — именно тот политик, которого опасается Москва. Она — говорящий по-английски экономист, получивший образование в Гарварде, и стремящийся к членству в Европейском союзе и призывающий Россию вывести свои оккупационные силы из поддерживаемого Кремлем Приднестровья — сепаратистского молдавского региона.

Самый сокрушительный удар по интересам России был нанесен на Южном Кавказе, где поддержка Турции позволила Азербайджану провести победоносную шестинедельную войну против союзника Кремля, Армении. В конце концов Путину удалось заключить мирное соглашение, которое позволило России развернуть миротворческую миссию в зоне боевых действий, но этот жест для спасения репутации не мог скрыть тот факт, что Москва была вынуждена смириться с присутствием конкурирующей державы в регионе, где Россия безраздельно правила более века. Участие Турции в азербайджано-армянской войне стало переломным моментом в постсоветской истории, изменившим баланс сил на Южном Кавказе и разрушившим иллюзии относительно способности России диктовать то, чем заканчиваются боевые действия в границах бывшего СССР.

Если события в Азербайджане стали шоком для России, то события в соседней Беларуси ударили по больному. Протестное движение, сформировавшееся за последние четыре месяца после провальных президентских выборов в Беларуси 9 августа, возможно, не носит явно геополитический характер, но продемократические требования протестующих, тем не менее, являются проклятием для Москвы, которую по-прежнему тревожит распад Советского Союза, и она рассматривает движения за народовластие как прямую угрозу авторитарной модели Кремля.

У Москвы нет сомнений в том, что демократическая Беларусь неизбежно повернется в сторону Запада, если ей не помешать физически. Поэтому Путин неохотно вмешался, поддержав белорусского диктатора Александра Лукашенко, предоставив финансовые средства и команды советников, а также публично пообещав в случае необходимости задействовать российских силовиков.

В поддержке Лукашенко Путиным чувствуется печальная неизбежность. Кремлевские политики понимают, что, поддерживая крайне непопулярный и ожесточившийся режим Лукашенко, они настраивают против России миллионы ранее благосклонно настроенных белорусов. Однако в цивилизационном состязании за сердца и умы, которое разыгрывается в постсоветском мире, у Москвы просто нет ответа на бесконечно более привлекательную перспективу демократии в европейском стиле. Это оставляет Кремлю, кроме применения силы, всего лишь несколько жизнеспособных вариантов.

Неспособность России подавать себя в качестве привлекательной альтернативы Западу наиболее проявилась в Украине. Во время споров 2013 года по предложенному Украиной Соглашению об ассоциации с ЕС Москва почти не пыталась продвигать относительные преимущества более тесных связей с Россией. Вместо этого Кремль развязал одностороннюю торговую войну и пугал ужасными последствиями, одновременно поддерживая неумелую кампанию против ЕС, в которою входили инфантильная гомофобия и сеяние паники по поводу однополых браков. Пока украинцы готовились принять самое значимое за всю постсоветскую эпоху геополитическое решение, России нечего было предложить, кроме антизападной ахинеи и плохо завуалированных угроз.

Слабость нынешнего положения России не секрет для Путина. Не имея возможности предложить четкое видение будущего, он ответил борьбой за прошлое. Тем не менее, хотя ностальгический взгляд на СССР через розовые очки и мифология Второй мировой войны хорошо работают внутри самой России, они не соответствуют повседневным чаяниям населения других стран постсоветского пространства, ведь лишь немногие из них разделяют чувство уязвленной имперской гордости современной России.

Внешнеполитические поражения, обрушившиеся на Москву за последний год, вписываются в гораздо более широкую картину затворничества России, начавшегося с 1991 года. Вехой на этом пути является членство стран Балтии в ЕС и НАТО и две постсоветские революции в Украине. Недавняя азербайджано-армянская война и продолжающееся национальное пробуждение Беларуси также заслуживают места в этом списке.

Это затворничество будет продолжаться до тех пор, пока Москва не научится отказываться от имперских взглядов на постсоветский мир. Опора России на силу позволила создать прокремлевские анклавы в Украине, в Грузии и Молдове, но она также оттолкнула десятки миллионов постсоветских граждан, которые были естественными союзниками Москвы. Продолжать проводить такую контрпродуктивную политику было бы верхом безумия. Вместо этого Россия должна отказаться от принуждения в пользу убеждения. Построение взаимовыгодного партнерства не является чем-то естественным для Кремля, но это умение, которому российские политики должны научиться, если они хотят избежать еще многих лет, подобных 2020-ому.

Питер Дикинсон, Atlantic Council