Мода на венчур

В прошлом году белорусские чиновники от экономики начали неожиданно много внимания уделять IT-стартапам и венчурному инвестированию. Судя по всему, для них венчур оказался возможностью с минимальными потерями пережить волну модернизации, а попутно – еще и улучшить ситуацию с привлечением инвестиций. Предсказать, чем обернется новая мода, пока не берется никто.

В прошлом году в лексикон многих чиновников экономического сектора, включая лично Михаила Мясниковича, уверенно вошли слова, «венчур», «венчурное финансирование» и «стартапы» – хотя еще годом ранее они воспринимались чиновниками скорее как экзотические ругательства.

Понятие «венчурные инвестиции» традиционно относится к инвестициям в сектор IT и определяется как инвестиции в современные технологии, с очень высоким уровнем риска, но и с очень высокой отдачей в случае успеха. Вот только во всем мире венчурные инвесторы рискуют собственными деньгами, тогда как наши чиновники, подняв «на щит» идею венчурного инвестирования, готовы смело рисковать бюджетными средствами. А в случае провала – честно развести руками и сказать: «Не вышло… это же венчур… сами понимаете».

Можно сказать, что во многом моде на венчурное инвестирование среди чиновников поспособствовал успех Парка высоких технологий, собравшего под государственным крылом перспективных представителей постиндустриального сектора белорусской экономики. Со стороны ПВТ действительно выглядит просто-таки оазисом благополучия с неприлично высокими зарплатами – особенно на фоне обшарпанных и промерзших корпусов старых заводов.

Вполне вероятно, что поиск венчурных инвесторов и активное создание стартапов так и остались бы уделом белорусского IT-сообщества – традиционно избегающего лишних контактов с государством и не ждущего от него ничего хорошего. Но тут с Беларусью случилась модернизация – президент наконец-то перенял словечко, очень популярное двумя годами ранее у его российского коллеги. Правда, перенял так, как понял. Для Александра Лукашенко модернизация – это не изменение условий хозяйствования или отношений собственности, производственных отношений. В понимании главы Беларуси модернизация – это скорее капитальный ремонт всех производств с установкой нового оборудования и попутным «вздрючиванием» распоясавшихся местных начальников.

«Что такое модернизация? Надо отремонтировать цех и поставить новое оборудование. Вот потеплеет немного весной – и начнем модернизацию», – бесхитростно заявил Лукашенко на пресс-конференции 15 января.

В результате у белорусских чиновников появилась новая головная боль: к необходимости привлекать инвестиции так, чтобы ни грамма собственности не отдать инвесторам, добавилась необходимость модернизировать все, что попалось под руку и не успело убежать. Говоря иначе, идея модернизации белорусской промышленности быстро стала основой новой политической кампании, а с высокой трибуны директоров всех предприятий обязали срочно подготовить и согласовать планы модернизации.

Однако этот процесс требует больших денег: экономисты оценивают эту потребность в $20-25 млрд в год. Но денег в бюджете традиционно негусто – «растворительные» и «разбавительные» схемы остались в прошлом, с МВФ мы больше не дружим, а на 2013-2014 годы еще и приходится пик выплат по внешним долгам (всего надо выплатить $3 млрд).

Но если даже деньги найдутся, и эти финансовые ресурсы будут эффективно использованы (не как на «Камволе» или в концерне «Беллесбумпром»), нет ни малейшей гарантии, что «модернизация по-белорусски» окажется успешной. Вряд ли чиновники, руководящие этим процессом по долгу службы, а не из коммерческого интереса, будут думать о рынках сбыта для продукции модернизированных предприятий. Расчеты прибыльности, маркетинговые исследования, подстройка под потребителя, англоязычные презентации – всем этим «буржуйским штучкам» наши чиновники не обучены.

И тут буквально спасительной для госчиновников идеей стала переориентация их активности на «инновации» и далее – на венчурное инвестирование и поддержку стартапов. Плюсов тут оказалась сразу масса. Во-первых, в Беларуси действительно неплохо развит IT-сектор – есть и множество «светлых голов» с собственными прибыльными идеями, и молодые квалифицированные специалисты. В стране с 2009 года идет буквально волна создания стартапов (от англ. start-up – стартовать, запускать) – молодых только что созданных компаний, часто даже не являющихся юридическим лицом, находящихся на стадии развития и строящих свой бизнес на основе новых инновационных идей и технологий. Характерные особенности стартапов (чаще всего создаваемых студентами) – нехватка финансов и непрочное, «партизанское» положение фирмы на рынке.

Во-вторых, сейчас стартапы находятся в центре внимания инвесторов со всего мира – очень многим хочется повторить сказочный успех бизнесменов из Силиконовой долины. Отсюда и повышенный интерес венчурных инвесторов в том числе и к белорусским IT-проектам. Чиновникам тут остается только «примазаться к процессу» – продекларировать свое внимание к молодым IT-предпринимателям, пожать руки инвесторам, создать еще пару-тройку площадок типа ПВТ или Минского городского технопарка – и можно отчитываться о результатах.

В результате в 2012 году самые разные ведомства – от министерств экономики и промышленности до ГКНТ – срочно внесли поддержку стартапов в планы своей деятельности. О необходимости господдержки стартапов говорили и Михаил Мясникович, и Николай Снопков, и Игорь Войтов, и сонм чиновников рангом пониже. Так что теперь остается подождать до конца года и посмотреть, что получится из нового увлечения наших чиновников. 

Для БДГ ситуацию с венчурным инвестированием в нашей стране прокомментировал Александр Патутин, один из основателей первой и наиболее значимой в Беларуси венчурной площадки – проекта Minsk Startup Weekend. 

- Каково участие государства в поддержке белорусских IT-стартапов?

- Участие государства, я бы сказал, половинчатое. Стартап-мероприятия включаются в программы Министерства экономики. В прошлом году все наши мероприятия были включены в программу развития предпринимательства Минэкономики и мы даже отчитывались по ним. Никаких денег мы на это не получили, и зачем мы это делали – даже не знаю.

Но я все-таки не теряю надежду, что какую-то копейку мы в этом году получим. Хотя нам еще даже не пообещали ничего. И на нашу деятельность в бюджете ничего не заложено. Однако в прошлом году впервые в рамках ноябрьского Белорусского инвестиционного форума прошел Стартап-день. На это выделили полдня и определенный бюджет, выбрали подрядчика – им стала наша компания «Стартап технологии», – и перед форумом на протяжении трех месяцев мы проводили конкурс, отбор проектов по пяти приоритетным темам. Из ста с лишним проектов мы отобрали 15, для которых за счет госбюджета были разработаны бизнес-планы, проведены исследования, и которым мы помогли подготовить презентации на английском языке.

На форуме эти презентации были сделаны перед инвесторами, в том числе иностранными. Все это было сделано впервые и, по оценкам экспертов, сделано на хорошем профессиональном уровне. Все были впечатлены, что, оказывается, и в Беларуси есть достойные стартапы и проекты международного уровня, которые абсолютно не стыдно представить иностранным инвесторам. И я знаю, что по итогам этого мероприятия многие представленные проекты получили запросы от заинтересованных финансовых организаций – как иностранных, так и белорусских.

В этом и выражается господдержка. Какое-либо государственное финансирование самих стартапов, либо стартап-движения, пока находится на нулевом уровне. 

- Существует ли проблема утечки белорусских IT-стартап-идей в Россию или на Запад?

- Я бы сказал так: идей – нет, потому что идей своих полно и в России, и на Западе. Я бы говорил о реально существующей утечке стартап-проектов (на стадии прототипов) и команд. Потому что там деньги, там менторы и инвесторы, там создана инфраструктура для стартапов.

Кстати, очень активно в последнее время проявляют интерес к белорусским стартаперам в Литве и Эстонии. Особенно в Литве. Потому что там создана надлежащая инфраструктура, а проектов не хватает. Там система поддержки стартапов работает на государственном уровне. Причем там вкладывают миллионы долларов из бюджета, а бюджет их, в свою очередь, берет из бюджета Европейского Союза. То же самое в Эстонии – им очень не хватает наших инженеров, разработчиков, программистов, дизайнеров. 

- Что тут можно сделать?

- Конечно, во-первых, создавать свою экосистему – чтобы здесь были свои акселераторы, свои инвестфонды, ассоциации бизнес-ангелов. Чтобы завтра появилось в сто раз больше стартаперов с идеями, надо, прежде всего, сказать, что стартапы – это круто. Что это способствует инновационному развитию страны и что государство будет поддерживать стартапы не только на словах, морально, но и материально. И второе, что нужно сделать – создать собственную экосистему. Выделять государственные деньги на создание посевных фондов, инкубаторов и т.д. Потому что если взять те бизнес-инкубаторы, которые сегодня у нас есть, то там под видом инкубаторов фактически действуют девелоперские компании, предоставляющие офисы по рыночным ценам.

Нужны специальные консалтинговые компании, которые «заточены» именно на поддержку стартапов. Нужны мероприятия, нужны, в конце концов, спикеры из «Силиконовой долины», из Европы. То есть успешные стартаперы, которые добились успеха там, и которые могут приехать сюда, рассказать, поделиться своим успехом, «зажечь» людей. Так делают сейчас в Литве, Латвии и Эстонии. Эти три страны очень активно борются за свое место под Солнцем. Они поняли, что, может быть, стартапы и не принесут большие налоговые поступления в ближайшие несколько лет, но стартапы – это уникальная возможность удержать в стране умную молодежь и такая же уникальная возможность создать новую индустрию. Например, благодаря Skype в Эстонии появился свой IT-кластер. Очень сильный, кстати говоря.

Как только у нас это поймут, как только у нас премьер-министр, как в Литве, станет ходить открывать стартап-мероприятия и рассказывать на английском языке, как это круто и обещать поддержку, – тогда что-то изменится и в нашей стране. А до тех пор – будем вариться в собственном соку.